Во всем совершенная женщина, наготу которой прикрывала лишь эфемерная золотая сеть, улыбаясь шла к нам. Каждое движение ее великолепного зрелого тела было плавным и исполненным какого-то сверхэротизма. Спелые груди покачивались в такт шагам, струящиеся до самого пола золотые волосы, прикрывали все самые стратегически важные места точно так же, как и у статуй по всему Авельену. Кожа словно была посыпана золотой пудрой и мерцала в лучах проникающего в церемониальный зал солнца.
При взгляде на нее в голову пришла глупая мысль, что тот, кто первым запечатлел в камне образ Раэссы, не иначе был знаком с богиней лично.
Создательница остановилась напротив нас, заглянула в глаза каждому и, кивнув собственным мыслям, дотронулась поочередно моей груди и груди Ирис. В местах, где она нас коснулась пальцем, потеплело и тут же вспыхнуло крылатое солнце, оповещая весь свет о том, что мы созданы лишь друг для друга.
Она вернула нашу связь и рейдлы!
Я счастливо рассмеялся и прижал к груди мою дайири, а богиня двинулась дальше. Застыла подле шада, выразительные глаза которого стали еще шире. Раэсса неодобрительно свела брови, и шад молча упал на колени, склонив голову. Богиня взмахнула краем своего одеяния, задев Ваэллу, и та исчезла, только звякнул о плиты пола пустой ошейник.
А божество и создательница этого мира уже замерла напротив леди Андери.
— Огнекрылые — мои любимцы. Воины, созданные мной для защиты Авельена. Их мало, ибо их магия слишком сильна и может не только спасти, но и погубить созданный мной мир, — впервые прозвучал ее голос, который не походил ни на мужской, ни на женский.
Он был настолько особенный, что для него просто невозможно было подобрать подходящее сравнение. Словно перезвон колокольчиков, шелест листвы и журчание ручья, одновременно с птичьим пением. Я не сразу осознал, что на самом деле звучит он в моей голове, а не на самом деле.
— По той же причине огнекрылыми становятся только достойные. Те, кто прошел через серьезные испытания, но не потеряли внутренний света, которым каждый авельенец наделен с рождения. За это я дарю огнекрылым щедрый подарок — возможность найти истинную во всех мирах. Дайири — ту, что принесет счастье и будет счастлива сама. Но огнекрылые излишне благородны, они позволяют своей дайири делать выбор. Почему ты отказалась от рейдла?
— Я... — на миг растерявшаяся Риэлла Андери, не отвела взгляда. — Я не отказывалась от Хайдара. Приняв его любовь, я не пожелала отнимать его свободу. Я сохранила свою любовь и осталась верна мужу даже после. После того, как он пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти меня, — последние слова прозвучали совсем тихо.
— Если бы ты приняла рейдл, ваша связь спасла бы вас, когда потребовалось. Таков дар Раэссы, — казалось, богиня слегка обижена на мою тещу.
— Если бы только я могла все исправить.
— Смертные не могут менять прошлое, — отрезала богиня. — Но я дам вам второй шанс, не разочаруйте меня.
Мерцающий золотом палец дотронулся до алого шара в амулете. Тот отделился и завис в воздухе перед Раэссой на расстоянии вытянутой руки. Я ощутил мгновенный всплеск энергии, мироздание словно вздрогнуло, и вдруг на месте вращающегося шара размером с жемчужину возник живой человек, да еще и празднично наряженный!
Хайдар Акрам живой и невредимый, разве что немного постаревший, как и полагается в его возрасте, стоял и хлопал глазами, переводя взгляд с богини на жену.
— Спасибо, — он склонил голову в знак благодарности.
— Вы знаете, что делать? — вместо ответа, вкрадчиво поинтересовалась богиня, и в руках у Риэллы и Хайдара появились брачные символы.
Невооруженным глазом было видно, что они необычные, словно сотканные из света ожерелье и галстук. Риэлла пришла в себя первой. Шагнув ближе, она набросила галстук на шею мужа:
— Ты мой, Хайдар! Я больше никому не позволю отнять тебя у меня!
Это прозвучало без малейшей рисовки и пафоса. Она словно частичку души вложила в каждое свое слово, и каждый в этом зале осознал, что эта женщина в одиночку уничтожит целую армию, если потребуется, и отдаст последнюю каплю крови, но сдержит данное обещание.
— А ты моя, Ри. Моя навсегда. Я больше никогда тебя не оставлю, — Хайдар надел ожерелье на шею жене, закрепляя ритуал.
И пусть слова были иные, не те. Это не имело значения, ведь брачные символы исчезла, а вместо них ослепительно вспыхнули еще два крылатых солнышка. Внезапно к горлу подкатил противный комок. Пришлось сглотнуть и часто поморгать. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь заметил, как властитель Фриденвелта плачет от счастья на собственной свадьбе.
