— Они самые. И еще минимум три вариации девять-четыре на крови.
— Ох! — рыжая проклятийница совершенно по-простецки всплескивает руками. — Проклятие русалок-то я и вовсе упустила. Позор на мою голову!
Мы — все, кто не сведущ в проклятиях — только недоуменно переглядываемся, слушая этот малопонятный бред, который не разберет никто, кроме. самих проклятийников.
Ремлин кивает, переступая с ноги на ногу:
— Без понятия как это распутать, — наконец сдается он.
— Давайте сначала сделаем это «добро» видимым. Может, станет понятнее? — предлагает Гейл.
Посовещавшись, проклятийники что-то предпринимают, и неожиданно от круга, в котором мы стоим во все стороны расходится свечение.
— Мать моя. — выдыхает где-то поблизости Луардэ.
Остальные реагируют похожим образом. Я и сама кручу головой во все стороны, рассматривая сплошь испещренную рунами и символами поверхность пола, стен и даже, как оказалось, потолка.
— Что-то легче не стало, — скептично резюмирует происходящее Ремлин.
— Даже наоборот. — вторит ему многозначительным покашливанием Милена.
Гейл еще некоторое время молчит и вдруг, воссияв победной улыбкой, выдает совсем неожиданное:
— Кажется, я поняла, что это такое. Здесь большинство проклятий не заряженные. В них отсутствует «спусковой крючок»!
— Пустышки?! Ну точно. — похоже, Милена тоже убеждается в словах Гейл.
— В такой неразберихе почти невозможно определить, какое из них рабочее, а какое только муляж.
— Мне кажется, тут тоже есть закономерность. Остается только ее найти.
— Ты хочешь сказать, это что-то вроде шифра? — уточняет Ремлин.
— Угу, — согласно тянет Гейл, присаживаясь на корточки у самого края круга. — Помнишь углубленные уроки Истории проклятий? Я готовила доклад по Люциусу Рэмбу и его экспериментальным изысканиям. Так вот. Там встречалось нечто... — Гейл вдруг замолкает, словно пытаясь поймать за хвост какую-то мысль или идею.
— Что? — торопят ее хором Милена и Ремлин
— В общем, ищем закономерность, — отмахивается Мандрейдж.
— Ребята, вы точно знаете, что делаете? — осторожно интересуется Люсиль, которая внимательно вслушивалась в их разговор.
— Все будет хорошо, не переживай так, — ехидничает сидящая поодаль Финч. — Эти ребята действительно лучшие.
Она выделяет голосом слово «действительно», и смеряет Люсиль презрительным взглядом.
— Ты на что это намекаешь? — Берки поднимается и подходит к Блондинке Номер Два.
Та тоже встает. Девушки некоторое время буравят друг друга ненавидящими взглядами.
— Да чего тут намекать то? — цедит Энн Финч. — И так видно от кого есть толк, а кто тут непонятно как оказался, — Энн отворачивается в сторону, посчитав разговор законченным.
Люсиль хватает ее за руку, разворачивая к себе. Я тоже поднимаюсь на ноги, желая предотвратить конфликт, но тут Берки выдает неожиданное:
— Моя мантия! Так вот чьих рук это дело!
Ого! Люсиль подозревает Финч в том, что на экзамене именно она испортила ее защитную мантию?
— Убери от меня руки, Берки, если они тебе все еще дороги! — огрызается Финч.
Меня опережает Ксан, тотчас оказавшийся подле спорщиц.
— Девушки, вы не находите, что сейчас не самое подходящее время для скандалов, интриг и расследований? — негромко интересуется боевик у сцепившихся блондинок.
— Она хотела подставить меня на экзамене, а теперь еще и оскорбляет! — Люсиль была возмущена до глубины души.
— Да кому ты нужна, неудачница лысая! — Финч и осекается на последнем слове.
Тут-то мне и вспоминается, как Энн хвалилась, что у Люсиль еще долго не отрастут волосы. Неужели это все-таки она напакостила Берки? И все из-за какого-то Маклюса?
— А знаешь что? — Берки шипит прямо в лицо бывшей сопернице. — Мы с тобой еще обо всем побеседуем. Позже.
Она поворачивается и с достоинством правящей королевы отходит, но не успевает сделать и двух шагов, когда Финч бросает ей вслед:
— Если не струсишь.
Люсиль вдруг расплывается в хищной улыбке и говорит ни к кому конкретно не обращаясь:
— До меня дошел один слух. Кто-то набрал нужные баллы обманом, подставив другого, более достойного ученика. Надо бы это проверить...
Дальше все случается так быстро, что никто не успевает отреагировать.
Энн Финч, издав странный, почти что звериный звук, налетает на Берки и. выталкивает ее из круга! Никто толком не успевает понять, сделала она это нарочно, или нечаянно. Люсиль не может удержаться на ногах. Беспомощно взмахнув руками, летит, рискуя грохнуться навзничь. У меня даже спина заныли и нутро сжалось, словно это я сейчас ударюсь о твердый камень. Но стоит Берки оказаться по ту сторону, как она просто исчезает, рассыпавшись туманным облачком, так и не долетев до земли.
Все замирают, ожидая чего-то ужасного. Сомнений нет, сейчас начнется свистопляска, не зря же все эти руны и символы так зловеще мерцают. Но проходит минута, другая. И тишина. Больше совершенно ничего не происходит.
Над головами проносится всеобщий вздох облегчения. Даже Гейл как будто расслабляется и позволяет себе укоризненный взгляд в сторону Финч. Энн, сама балансирующая на самой границе круга, медленно поворачивается с ошалело-растерянным видом:
— Я. Я не хотела! Это н-нечаянно вышло!
А у меня из головы не выходят слова Люсиль: «Кто-то набрал нужные баллы обманом, подставив другого, более достойного ученика».
— Это из-за тебя Жак Даманн не набрал нужные баллы? — уточняю я, невольно делая шаг ближе.
Мои слова звучат в полной тишине, так что их слышит каждый. Полный ненависти взгляд Финч окатывает словно ведро кислоты, опрокинутое прямо на голову. Йархи! Уверена, она сейчас представляет, как я превращаюсь в бесформенную массу, а все от шока забывают, сказанные мной слова. Хорошо, что Финч не проклятийница, а всего лишь артефактор.
А то несдобровать мне.
— Это правда? — нарушает тишину голос Ридриха Ронна.
— В-ваше величество, я бы никогда не.
— Правда, — утвердительно кивает император, не дав ей договорить.
Менталисту не нужен ответ ведуньи, чтобы это определить. Лицо императора становится жестким, а в непроницаемо-темных глазах отражается приговор.
— Как ты могла так поступить? — негромко спрашивает Тамбертон-Экрю скорбным голосом.
— Это подло, Энн! — тонкий голос ее же однокурсницы выражает всеобщее мнение.
Гейл молчит, но короткий взгляд, который она бросает на Финч говорит мне о многом. Если Жак не постарается уговорить свою девушку быть снисходительной, Энн можно будет только посочувствовать.
