— Я, Ириска... Я здесссь... — шелестит приятный мужской голос словно издалека.
От неожиданности вскакиваю на ноги. Позабытый альбом падает из моих рук и закрывается, но в тот же миг неведомо взявшийся откуда-то порыв ветра принимается одну за одной перелистывать страницы, стремительно переворачивая каждую, пока не останавливается на той самой. Изображение на ней замирает, как я и хотела, и я гляжу отцу в глаза.
— Смотри, Ириска. Смотри внимательно, дочка. — говорит мне изображение отца со снимка и указывает движением головы куда-то в сторону.
Ошалело наклоняюсь, чтобы подобрать альбомом. Подношу снимок к глазам. Мои родители на первом плане забирают все внимание. Красивая и романтичная пара похожая на героев дамских романов в лучшем их проявлении. Глаз не оторвать! Не удивительно, что остальных просто не замечаешь. Принимаюсь рассматривать гостей, которых неожиданно много на снимке, в поисках того, на что указал отец.
В основном незнакомые лица. Дамы в праздничных нарядах и с вычурными прическами, но всех уравняло отсутствие цвета на снимке. Их кавалеры тоже одеты нарядно. Те гости, что ближе, тоже улыбаются, зная, что попадут в кадр. Расположившиеся на заднем плане ведут себя иначе, не всегда понимая, что тоже окажутся запечатлены. И почти все совершают какое-то движение, повторяя его раз за разом.
На что же указал отец?
Может, на этого подозрительного мужчину, что косится в сторону. Но нет. Похоже, он всего-то выпивает лишний бокал тайком от жены. Залпом до дна, воровато оглядываясь на благоверную, и одновременно тянется за новым.
Или речь об этих кумушках, которые о чем-то шушукаются, едва не стукаясь кудрявыми по моде того времени головами.
Нет. Здесь явно что-то другое. Более важное. Я должна это сразу понять, когда увижу.
Наконец, замечаю ее — тетушку Марджери Кроу. Если бы не узнала ее раньше, то сейчас бы даже не поняла, что это она. Стоит у самого края снимка. Платье на ней очень скромное, хоть и сшито по фигуре. Сначала я даже путаю ее с прислугой и не обращаю внимания, пока она не поворачивается полностью. Взгляд, который тетя при этом бросает на новоиспеченных жениха и невесту преисполнен злобы и ненависти...
Не желая это признавать, вглядываюсь пристальнее, но лишь убеждаюсь в том, что мне не показалось. Не хотела бы я, чтобы на меня кто-нибудь так смотрел. И вдвойне обидно, что это мамина подруга. Пальцы подрагивают, когда высвобождаю снимок из креплений, чтобы проверить, что там на обороте.
Мои надежды оправдываются полностью. Там каллиграфическим почерком мамы выведено: «Ри и Хайд — самый счастливый день». А ниже перечисляются имена всех присутствующих на снимке слева направо. Последним указано — Марджери Маклюс...
— Но... как? —выходи, Алый Луч не соврал?
И вдруг все меняется. Внезапно я проваливаюсь в снимок, и в черно-белый безмолвный мир врываются звуки и краски. Музыка, смех, шелест платьев, запахи духов, пищи и выпивки. И я — бесплотный призрак, который неведомо как оказался среди всех этих людей, которые совсем не замечают постороннего наблюдателя.
— Хайд, я на минутку, — мама нежно улыбается отцу и принимается искать кого-то глазами.
Обнаружив, радостно спешит в том направлении. Хочу последовать за ней, но не могу двинуться с места. Так и стою рядом с отцом, наблюдая издалека несложную пантомиму. Мама приветствует молодую тетю Мардж объятиями, и протягивает бокал. Та принимает его, улыбается. Они салютуют и выпивают по глотку. Марджери смущенно говорит. Наверное, поздравляет? Снова короткие объятия, и подруги целуют воздух рядом со щеками друг друга. Со стороны все мило и душевно, но я так и не могу забыть тот полный затаенной злобы взгляд. Вопросительно поворачиваюсь к отцу, и тот мне кивает с грустной улыбкой, словно бы мои мысли для него открытая книга.
Картинка резко меняется. Очертания предметов и фигуры людей растворяются в воздухе, декорации сплетаются заново, и я снова в той же самой комнате, откуда началось мое неожиданное путешествие. Теперь здесь царит покой и порядок, все вещи и мебель на своих местах, а за столиком в углу рисует маленькая девочка с темными волосами, заплетенными в две аккуратные косички с яркими розовыми бантами.
Словно что-то почувствовав, она поднимает голову, и огромные на пол-лица глазищи смотрят прямо на меня. Так знакомо. Этот взгляд я каждый день вижу в зеркале...
Это же и есть я!
Девочка выбирается из-за стола, не замечая, как катятся и падают на пол цветные карандаши. Подбегает к двери и прислушивается. Затем возвращается и, схватив за хвост сидящего в кресле у окна фиолетового плюшевого дракона, бесцеремонно запускает им прямо на верхнюю полку шкафа. Ударяясь, он падает, и девочка повторяет процедуру трижды, пока не сбивает с верхней полки какую-то тетрадь.
Алый Гримуар! Он самый!
Негодница радостно хлопает в ладоши и, весело лопоча что-то невнятное, хватает ценность, принадлежащую матери. Вернувшись за стол, принимается листать, рассматривая картинки. Смеется и хлопает ладошкой по страницам, а затем вдруг бесцеремонно вырывает один лист и старательно что-то выводит на нем, зажав карандаш в кулаке.
Смотрю на нее, оторопев от собственной наглости. Кажется, кого-то мало пороли. Так обращаться с книгами! Ай-яй-яй!
Когда мне уже кажется, что ребенок один уже слишком долго, снизу доносятся тревожные звуки, и меня снова переносит. На этот раз попадаю в холл, где разворачивается совсем уж удивительная сцена: Риэлла Андери в окружении призванных элементалей,
принадлежащих к разным стихиям по центру. За ее левым плечом заламывает руки от страха тетя Марджери. Напротив них Никеш Маклюс и еще какой-то мужчина, к горлу которого приставлен кривой клинок.
Очевидное сходство незнакомца с Ридрихом Ронном выдает их родство. Это же Петер Ронн! Погибший здесь император. Бледный и растерянный, он совершенно не похож на те изображения, которые я привыкла видеть на портретах.
— Освободи его, Маклюс! Ты с ума сошел? — искренне возмущается Риэлла.
Она и сейчас ослепительно красива в домашнем платье и с напряженным лицом.
— Повернись и посмотри на меня, Никеш! — сдавленно требует Петер. — Имей смелость глядеть мне в глаза, когда станешь убивать!
— Нашел идиота! — усмехается Маклюс. — Я не такой дурак, чтобы так рисковать и играть в благородство с менталистом, — ухмыляется Маклюс. — И не настолько глуп, чтобы убить тебя собственными руками, это сделают милые создания, призванный твоим Алым Лучом.
— Немедленно освободи его величество! — рычит Риэлла, и три существа уровня «альфа» делают попытку напасть.
— Ничего не выйдет! — натужно отвечает ей Маклюс, на висках которого вздулись вены.
До меня тотчас доходит: призыватели изо всех сил стараются перехватить контроль над элементалями! Но по какой-то причине пока никто не может пересилить соперника.
— Мы же друзья, Никеш! Как ты можешь так со мной поступать? — возмущается обездвиженный император.
