Медленно шагая, она проводила меня до двери. В таком положении мне удалось лучше разглядеть обстановку и понять, что это место точно мне не подходит: две кровати; темно синие стены нищей государственной больницы; плохие, рассохшиеся окна, сквозь которые, наверняка, дует; через невысокую стенку – ржавое корыто ванной на обшарпанном, с отбитой плиткой, полу. Апофеоз кошмара – стеклянные двери и уголок, на котором стоял пакет и тарелка с засохшей клейстерной массой.
— Это твой ужин, милая. Каша с маслом, — пожала плечами на мой невысказанный вопрос сердобольная женщина. Она снова попыталась убедить меня не двигаться, остаться в палате, тем более, что было бы довольно странно уходить из закрытой больницы в носках и больничном уродливом халате, в который каким—то образом я оказалась облачена.
Нет, нет, мне отсюда нужно срочно бежать. Здесь находиться с ребенком я не могу – это уж точно не подходящие для малыша условия. Наконец, мы добрались до двери, я с трудом, потянув за ручку, открыла ее настежь.
— Так, что это такое? — прямо напротив двери материализовалась грузная женщина в белом халате, тапочках, шапке и синей маске на половину лица. Медсестра сразу приняла угрожающую позу: поставила руки в свои немаленькие бока и напряглась. — Орехова, что происходит? Вам велено лежать.
— Мне надо домой, — упрямо покачала я головой.
— Пойдешь, но когда отпустят. – Она сразу же сменила настырное положение на просительное, убеждающее – чувствовался опыт в укрощении нерадивых больных. Тут же, словно нянечка, приняла мое слабое тело из рук соседки по палате, развернула на сто восемьдесят градусов, ненавязчиво подталкивая обратно к кровати.
— Поймите, — попыталась я протестовать, чувствуя, что еще немного, еще пару шагов и точно свалюсь всем своим весом на руки этой женщины. – У меня ребенок…один…
— У всех дети, милочка, — сказала она в ответ. – Но здоровье мамочки важнее. Если тебя не будет, тогда что? Подумай над этим, и не спеши сбегать с больницы. Тем более, я не могу тебя выпустить. Тут у нас, знаешь ли, не проходной двор: захотел – ушел, захотел —пришел. Тебя на скорой привезли, ты упала в обморок посередине улицы. Куда у тебя муж смотрел, когда в таком состоянии отпустил на улицу? – пока она это говорила, ухитрилась буквально силой уложить меня обратно в кровать и укрыть тонким одеялом. — Они, мужики эти, вообще без головы. Ну разве так можно! Ты сама же еще девочка, а уже такой ослабленный организм. Что дальше—то будет?
— Вы отдали моего сына…какому—то незнакомцу…что вы наделали… — снова беззвучно зарыдала я.
— Ничего подобного, — оскорбилась медсестра. – Он сказал, что отец. Назвал твои имя и фамилию, и соседка твоя подтвердила – это мне уже фельдшер сказала.
— Какая еще соседка… — простонала я.
— Такая активная женщина, распоряжалась бригадой со второго этажа, из окна. – Я только застонала в ответ. Мне казалось, что я попала в какой—то страшный спектакль абсурда, которому нет конца –края.
— Позвони ему, поговори. Телефон твой в пакете с вещами, вот как проснешься, в себя придешь, сразу и позвони. А сейчас спи, отдыхай, набирайся сил.
Как только она ушла, я снова попыталась встать, чтобы добрести до пакета, найти сотовый и прояснить всю ситуацию, однако моя соседка оказалась проворнее. Она поняла мои метания, пошла навстречу и уже через несколько минут вложила холодный пластик мне в руку.
Глаза пытались закрыться – то ли лекарство начало действовать, то ли сопротивление моего организма сломил этот бесполезный демарш из палаты, однако я мужественно боролась с наваливающейся апатией. Наконец, телефон включился и загрузились пропущенные звонки и сообщения. Я сразу перезвонила на этот номер.
Трубку сняли сразу же, такое ощущение, будто моего звонка действительно с нетерпением ждали.
— Кто это? – тихо сказал я, каким—то чудом черпая силы из сокровенных резервов организма.
— Тася…Это Алексей. Грецких, — он вдруг рассмеялся чуть горьким, но все равно чарующим смехом, от которого у меня внутри все сжалось. – Как ты себя чувствуешь?
Меня тут же окатило волной неконтролируемого ужаса. Сердце сжалось до одной крохотной точки, а душа затерялась в пятках. Все, что виделось, вспоминалось в бреду, было сейчас на другом конце телефона – все мое счастье, вся моя ненависть.
Я откашлялась и просипела что—то непонятное в трубку. Мужчина сразу же перешел к делу, поняв, что мне сейчас не до разговоров, выяснений событий столетней давности. Каким—то образом он понял моей единственный самый важный вопрос.
— Ты только не переживай, но твой сын у меня…Вернее, если быть точным, то это я – у вас. В квартире. Сам не ожидал, что так получится, — он невесело рассмеялся. – Что окажусь тем самым усатым няней. – Я замерла, боясь пропустить хоть слово, опасаясь, что сейчас сядет батарейка, пропадет связь, на город свалится метеорит и я не услышу самого главного. — Но ты не бойся. Опыта общения с младенцами у меня мало, но я консультируюсь у опытных людей, сменил подгузник, и не один раз, покормил. – Тут он снова хохотнул, словно вспомнив смешной случай. – В общем, жду няню.
— Нет! – каркнула я. – Привези его в инфекционную больницу. — Она одна в нашем городе, думаю, по навигатору сможет найти, не маленький.
— Еще чего! — возмутился Алексей. — В инфекционку! Даже не подумаю.
Я даже мысленно увидела, как на этих словах он поджал губы. Как всегда – невозможно упрямый, упертый, абсолютно не пробиваемый.
— Я тебе, Грецких, своего ребенка не отдам, ты ничего не знал о нас столько времени, и сейчас проживешь! — зло прошипела я и тут это произошло: телефон разрядился. От разочарования я отбросила трубку, и она с глухим стуком упала на пол.
Глава 19 Алексей
Все в твоей жизни случается в первый раз. Впервые ты видишь красивую девочку, и, не зная как выразить все свои чувства, ставишь ей подножку, или дергаешь за косу увенчанную ярким бантом. Впервые прячешься за огромным букетом, немного испуганный толпой школьников на первом сентября. Впервые дымишь с ребятами за лицеем и потом получаешь нагоняй от отца – у него везде свои подвязки, свои люди, может быть, на кармане сам директор, заинтересованный в том, чтобы Грецких вышел из элитного лицея настоящим человеком. Впервые проводишь большое совещание на сто пятьдесят человек и понимаешь, как нужно рулить огромной громадиной любовно выстроенной империи отца, потому что твоих компетенций хватает на это.
И всегда, при любом раскладе сохраняешь лицо, потому что знаешь, как действовать и как предупредить удар.
Но с таким я столкнулся впервые.
Скорая помощь приехала очень быстро – может быть, сказалось то, что ее вызвали несколько человек, кроме меня? Таисию – этот призрак из моего прошлого — быстро уложили в каталку, и тут же загрузили в нутро кареты скорой помощи. Маленькая, хрупкая, она почти не изменилась с нашей последней встречи. Если честно, я узнал бы ее из тысячи тысяч девушек, вычленил бы ее по запаху, по одному движению брови, по легкому повороту головы. Потому и припарковался сразу возле, поставив машину на аварийку, когда увидел, как она идет с коляской вперед.
