— Конечно, вызовем! — тетя Соня недобро посмотрела на Лизку.
— Пропусти подружку-то!
— Даже не подумаю, — осклабилась та. — Пусть на улице ждет.
У меня даже перед глазами все помутилось от таких ее слов.
Тетя Соня достала телефон и позвонила в участок. Объяснила ситуацию, сказала, что человека не пускают в собственную квартиру. Видимо, там ей сказали не то, что она хотела услышать, потому что женщина тут же подняла голос:
— А не приедете через полчаса, напишу про вас президенту! И на прямую линию буду звонить! Где это видано: чтобы женщине с ребенком не давали жилья?!
Крикнув это, она завершила вызов.
— Значит, не пустишь свою подружку? — нахмурилась она в сторону Лизки, та довольно кивнула головой. — Ну что ж, — тетя Соня взяла меня под локоть. — Пойдем, у меня что ли, перекантуемся. Подождем, пока приедет участковый. Вся надежда на него.
Я, словно сомнамбула, последовала за ней. Если раньше она была моим врагом номер один, то теперь, похоже, стала спасителем под этим же первым номером.
— Да иди уже, не дрейфь! — сказала она довольно грубо. И я не стала обращать внимания ни на какие сантименты, а последовала за ней.
На втором этаже перед своей квартирой женщина поискала ключ, повздыхала, открыла дверь и впустила нас с Лешкой. Малыш, прямо в обуви, не дожидаясь, пока я его раздену, побежал по коридору, и я испуганно покосилась на грозную женщину, которая меня гнобила и за меньшую провинность в подъезде.
Однако тетя Соня сделала вид, что так и должно быть. Она бросила к моим ногам тапки, молча прошла в зал и уселась на диван. Я быстро разделась, проверила памперс у Алексея, достала баночные пюре и уселась его кормить. На еду малыш откликнулся с удовольствием, видимо, был действительно очень голоден.
Давая ему ложку за ложкой, я буквально давила в себе горючие слезы, которые готовились пролиться ручьем, буквально сметающим все на своем пути. Смотрела на своего сына и думала, что в очередной раз показала себя ужасным родителем, который не достоин такого звания. Я буквально оставила ребенка без крыши над головой, и все почему? Потому что так торопилась увидеться с Грецких, что позволила чувствам и торопливости взять верх над здравым смыслом и Лизе обставить себя, ободрать, как липку.
Как же я была глупа!
— Рассказывай давай, — сказала тетя Соня, когда я закончила и дала Леше в руки интерактивную игрушку. Он сразу же с удовольствием забыл обо всем и начал перебирать странички.
Участковый явно не торопился, а женщина смотрела на меня спокойно, без привычной жестокости и жесткости во взгляде, и я подумала, что можно будет поделиться с ней своим несчастьем.
Мне не хотелось плакаться, не хотелось искать в ней жилетку для слез, человека, перед которым хотелось бы оправдать себя, - нет.
Просто все нервы, натянутые еще с того дня, когда я услышала лежа на асфальте голос Грецких, такой родной и такой чужой, все мысли, что роились, как стая бабочек, должны были наконец стать одним целым, а не разрозненными осколками, кусками одного огромного паззла.
— Почти два года назад я встречалась с Алексеем Грецких, он приезжал в наш город. Он предложил мне поехать вместе с ним в Москву, жить с ним, помочь мне с учебой, а потом и с работой. Большего, видимо, он мне и не собирался предлагать, потому что, как оказалось позже, был женат. Но сам Алексей так и не смог в лицо сказать мне это – прислал куцее сообщение по телефону, а после вообще сменил номер, и я, конечно же, потеряла с ним связь. Ну а потом уже не видела смысла в том, чтобы поехать на его поиски. Были совсем другие заботы. — Я вздохнула, вспоминая, как ревела в подушку буквально несколько недель после этого. — И вот, спустя столько времени, снова встречаю его. Он отвез нас с Лешкой к себе – чтобы дождаться результатов теста ДНК из своей клиники. Решил, что из-под его присмотра мы никуда не денемся. Подстраховался.
Тетя Соня хмыкнула.
— Его бывшая жена сказала, что теперь он не может иметь детей, поэтому для него вопрос отцовства очень болезненный, может быть поэтому он так и вцепился в нас. — Я вспомнила, с какой нежностью и заботой мужчина играл с малышом и мое сердце сжалось. Вспомнила наш ночной разговор, когда он сказал, что ему нужен наследник. И только родной по крови.
— Думала, что примет за своего?
— Почему – примет? — я утерла нос. — Ему и не нужно было ничего делать. Я согласилась приехать к нему, потому что это было по-человечески. Пусть он поступил со мной не очень хорошо, я же для себя должна была поступить верно. И потому поехала с ним.
— Что, думала, женишь на себе этого магната? — саркастично спросила тетя Соня и я пожалела, что решила открыть ей душу.
— Для чего мне это, — устало сказала я. — Все уже в прошлом. У него своя жизнь, у меня – своя.
— С Лизкой – судись, — посоветовала мне женщина. — Не отдавай своего.
Я внимательно посмотрела на нее. Этот приступ человечности, неожиданный приют немного согрел мое сердце, но я поняла, что мне нужно что-то делать.
— Там, кажется, участковый поднимается, — вдруг заметила она и я заподозрила ее в самом чутком слухе, какой только можно представить. — Идите, решайте свои вопросы.
— Спасибо вам, — медленно сказала я, опустив голову. Собрала вещи, подхватила на руки сына и снова вышла в подъезд. Тетя Соня громко закрыла за мной двери. Если быть честной самой с собой, я рассчитывала на помощь, на приют, но большего, чем она дала мне на эти минуты, предложить, видимо, эта женщина не смогла бы. Винить за это ее было бы не честно.
Спрятав все бурлящие по этому поводу мысли, я бросилась догонять участкового. Мужчина в форме, и правда, уже смотрел на документы, которые ему предоставила улыбающаяся Лиза.
Ради такого случая она накрасилась и приоделась – тонкий сарафан подчеркивал фигуру в нужных местах, а подол и вовсе был почти прозрачным.
— Таисия Орехова? — он повернулся на звук моих шагов, догадавшись по выражению лица Лизы, которая меня заметила, кто стоит перед ним. — Все верно, жилплощадь занимать вы не имеете права.
— Но… — я набрала воздуха в грудь, чтобы разразиться гневной тирадой.
Мужчина пожал плечами.
— Можете обращаться в суд, что я могу посоветовать. Все документы у девушки в порядке на первый взгляд. — Он развернулся и сунул в руки улыбающейся Лизе бумаги. Надел фуражку и, бочком, чтобы не задеть меня своими огромными плечами в форменной тужурке, протиснулся по лестнице.
Из-за ее спины выглядывал вихрастый Пашка. Маленький даже для своего возраста, сейчас он казался еще младше, меньше. Напуганные глаза, похожие на олененка Бэмби, таили в себе не только страх, но и удивление, непринятие всей ситуации, в которой мало что понимал.
Павлик вцепился в юбку Лизы и едва не ревел от того, что видел.
