Но сейчас…только сейчас, именно в ту минуту, когда я вижу, как он аккуратно придерживает голову своего врага, и делает это не показательно перед врачами и полицией, которые грузно поднимаются по ступенькам друг за другом, а из милосердия, которое идет у него прямиком из сердца, я понимаю, что это и есть мой мужчина.
Мой настоящий. Кармический. Выстраданный мужчина.
И я буду настоящей дурой, если после всего этого позволю нашим кораблям разойтись. Ни за что.
Жука кладут на носилки и очень тяжело и неудобно спускают по лестницам трое.
Алексей дает краткие показания, пока одевается, нас предупреждают, что придется проехать в участок, и он сильно возмущается по этому поводу.
А потом нас просят пройти вниз, мы идем друг за другом, но я держусь за него, а он, несмотря на то, что очень погружен в процесс переписки со своими адвокатами, успевает в поддерживающем жесте пожать мне руку.
— Эй, все, закончилось там? Я показания дам! — вдруг на втором этаже приоткрывается дверь тети Сониной квартиры.
— Женщина! Идите себе!
— Нет, вы посмотрите на них! — она кипятится, это видно. — Это я вызвала полицию и скорую, а вы!
— Женщина, не до вас, — отодвигает ее полицейский, который ведет нас, и следом за ним идет Алексей.
— Тася! – она ухитряется ухватить меня за рукав.
— Не положено! — бурчит полицейский и едва заметно толкает меня в плечо, чтобы я поторапливалась.
— Не трогайте мою жену! — ерепенится Алексей.
— Подожди, — вдруг останавливает его рукой, тетя Соня и все сразу напрягаются. Заметив это, она откидывает руку и достает из кармана своего байкового в цветочек халата потрепанный конверт. — Вчера почту твою разобрала, Тася, забрала письмо.
Полицейский протягивает ладонь, но она игнорирует его и сует мне бумагу прямо в руку.
Я непонимающе кручу его.
И вдруг Алексей вырывает конверт у меня из рук. На нем какие-то штемпели, буквы, много разных заметок. И сам конверт производит впечатление какого-то важного казённого послания – как письмо из налоговой.
— Думаю, это для меня.
Мужчина в форме подталкивает его вперед, но Алексей ведет плечом и посылает ему такой зверский взгляд, что мы все замираем. Я, страж порядка и тетя Соня. Последняя вытягивает шею вперед, и кажется, что она от любопытства сейчас сгорит.
Письмо не простое: со штемпелями, тонкое. И мне страшно и боязно увидеть что там, пока Алексей раскрывает его и пробегает глазами по немногочисленным строчкам.
Что это может быть?
— Что там? — не выдерживает тетя Соня, которая пользуется положением гонца.
Алексей сворачивает вдвое лист, прячет его в нагрудный карман пальто, поворачивается ко мне и вдруг обнимает. Обнимает так сильно, что я ощущаю себя в тисках.
— Прости, — он исправляется и целует меня в макушку. — Прости, что сомневался, что думал…
— О чем? О чем ты говоришь? — поднимаю к нему свои глаза.
— Так, офицер, — он поворачивается к полицейскому. — Жену мою отпустим, ей к нашему сыну нужно в больницу. А я с вами в участок поеду. По пути только несколько вопросов решу. — Алексей подмигнул тете Соне. — Уволить нужно в моей клинике кое-кого, кто результаты тестов подтасовывает себе в угоду!
Только я раскрыла рот, чтобы поспорить, спросить, сказать…
— Так, а ты –не спорь! Лешка тебя ждет, ты занимайся тем, чем и должна сейчас – охраняй наш очаг, следи за ребенком. А мне предоставь со всем разобраться самому. На правах мужа.
— Не положено… — бурчит полицейский.
Глава 55 Алексей
Иногда я думаю, что моя жизнь построена по принципу магнита. Если магнит поставить к другому не той стороной, то они оттолкнутся друг от друга. Но если поставить верной, то возникнет притяжение. Так и у нас. Мы оттолкнулись с Тасей друг от друга, потому что встретились не в то время. Были слишком разными людьми, не похожими ни в чем, особенно в самом главном.
Возможно, мы бы продержались какое-то время, получись все так, как я загадывал и предлагал. Она бы пробыла моей любовницей какое-то время, потом отошла на второй план, а после и вообще слетела бы с моей орбиты. Это жизнь. Так бывает, тут ничего не поделаешь.
Но теперь…между нами было все понятно. Было все ясно. Но главное – между нами была жизнь. Целая жизнь, которая росла, развивалась и теперь восстанавливалась после операции. Сейчас мне кажется, что моя жизнь в прошлом, без Лешки, была всего лишь репетицией, черновиком, блеклым отражением чужой одинокой действительности.
Операция прошла успешно, как и уверял врач, но я не могу себе представить, как бы перенес такое сильнейшее напряжение – видеть перевязанную грудь моего мальчика после сложной операции на сердце, думая каждую секунду о том, не повредилось ли что, все ли в порядке внутри хрупкого тельца, растущего организма?
Тася присылала фотографии Алешки из больницы эти пять дней, что он находился на реабилитации, и я сразу же открывал конвертик электронного послания, несмотря ни на что. Это пиликанье телефона было самым долгожданным звуком за весь день, самым желанным. Мне было приятно, что наконец мы общались как взрослые люди, обсуждая мелочи, договариваясь обо всем и не погружались в себя, придумывая другому мысли или чувства, в которых не были замечены.
Это был самый большой шаг в нужную сторону. Мы с Тасей смотрели в одном направлении – направлении нашего сына, и потому вся шелуха, к счастью, отошла на второй план. А на первом царила ее величество забота.
Фото Лешика были смешными и грустными, короткие видео разбавляли скромный калейдоскоп фотофактов восстановления малыша. Разбавляли и делали мой день совсем другим. После того как я видел, как он радостно бросает на пол игрушки, при этом глядя в глаза матери, которая эти самые игрушки поднимает снова и снова, я думал, что моя жизнь обрела смысл. Я словно вошел в нужную комнату, не заблудился по пути, не поддался зову одиночества, а оказался в нужное время в нужном месте.
Мы действовали все вместе против всего мира, и мы выходили раз разом победителями. Да, пришлось заплатить за такое странное и хрупкое счастье неимоверно большую цену. Но это жизнь, она не может быть другой.
Конечно же, я вплотную занялся делом о мошенничестве бывшей подруги Таси – Елизаветы Гвоздевой. Запустил процессуальную машину, и знал, точно знал, куда она вывезет неудачливую аферистку.
Тем более, что подписка о невыезде все равно заставляла меня оставаться на одном месте неопределенное время.
Все, в принципе, было уже на мази, оставались только детали и время. К слову, времени не оставалось совершенно, и потому хотелось завершить все дела в этом городе раз и навсегда.
Мой адвокат сделал все возможное и невозможное для того, чтобы решить мой вопрос в полиции. Да это оказалось на удивление не трудным делом. Игорь Жук находился в больнице на время лечения, после которого должен был снова отправиться по месту назначения – обратно в камеру. Уж я постарался на этот раз сделать все, чтобы ему раз и навсегда была заказана дорога к моей женщине, моей жене.
