Он спешился и подошел ко мне. Соскользнув с Брего, я встала рядом с ним, ничего не говоря. Неожиданно он порывисто обнял меня, прижав к груди:
— Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое. Ты не должна рассказывать мне это, если это приносит тебе боль.
— Спасибо тебе, — мой внезапно охрипший голос звучал глухо из-за скопившихся внутри эмоций. — Но я расскажу. Ты должен знать.
Диам не стал спорить, позволив мне отстраниться. Мы двинулись вперед, а лошади шли позади. Вздохнув, заговорила снова:
— Как и на Земле, в моем мире смерть карается смертью. Да и любое нарушение законов жизни и смерти всегда заканчивается казнью. Я попала под подозрение, когда убили мага, поклонявшегося Эране.
— Тьма и свет, так?
— Да, Дим. Как оказалось, его убили неподалеку от того места, где я тогда жила. И, что еще страшнее, убили его с применением магии. Такой всплеск не могли не заметить. Дознаватели тут же отправились на место и начали его исследовать, сняв отпечаток магии. Но он не смог им помочь, ибо постоянно менялся.
Мужчина нахмурился:
— Выходит, что сила у каждого своя? Двух одинаковых не бывает?
— Именно. На магию ничего не может повлиять: ни постороннее воздействие, ни родственные связи. Каждый человек, рождаясь, уже несет в себе частицу бога. И только со временем станет ясно, какие дары ему уготованы.
— Значит, сомнений в результате не могло быть? Он окончательный?
— Да, — мой голос становился все тише. — Кроме того, использовали петлю времени: особое заклинание, показывающее, что происходило на определенном месте некоторое время назад. И она показала всех четверых.
Теперь мне надо было помолчать. Закрыв глаза, постояла так несколько минут, опустив голову, но понимала, что надо найти в себе силы продолжать:
— Из-за тяжести преступления нас отправили не в дознавательный корпус, а прямо в Императорский замок, где в камере стоит блокировка магии.
Диам неверяще взглянул на меня:
— А это возможно?
— Да, — кивнула я, — для Императора — да. Силу заперли внутри каждого из нас на несколько дней до тех пор, пока не успокоился отпечаток.
Судорожно вздохнув, я снова вспоминала ту боль, когда впервые оказалась в подземелье. Моя дикая стихия, которую я ждала так долго, испытывала меня на прочность. Очередной приступ на этот раз не вышел за пределы моего тела, сотрясая меня изнутри. Волны боли долго не отпускали меня, пока спасительная тьма не сомкнулась вокруг… Очнулась я от того, что кто-то успокаивающе гладил меня по руке. Оказалось, что я вцепилась в мужчину, но он и не пытался отдалиться, спокойно перенося мой неожиданный приступ. Отпрянув, пробормотала извинения и, снова взяв Брего под уздцы, продолжила рассказ:
— Отпечаток указал на меня. И я не могла поверить, что это происходит на самом деле. Ведь я не делала этого!
— Я верю тебе, — мягко сказал мой спутник.
Я лишь горько усмехнулась:
— Не торопись, Дим. В тот день тар решил поговорить со мной лично, проверить, признаю ли свою вину. Я отрицала до последнего, пока он не показал мне петлю. Я действительно была там, и дикий всплеск моей стихии мог причинить вред человеку, мог!
— Почему?
— Есть рубеж, после которого дар не проявляется — двадцать три года. Моя стихия пришла ко мне в двадцать семь.
Сочувственно взглянув на меня, мужчина покачал головой:
— И ты не знаешь причины.
— Все так. Я пыталась выяснить, что именно произошло в моей жизни или жизни моих родителей, что можно повлиять на это, но так ничего и не вышло. Меня благословил Адан, бог воздуха. И когда-то мои глаза были синими…
— Спасибо, что рассказала мне это, Марика, — Дима выглядел необычайно серьезным и собранным. — Понимаю, что для тебя это тяжело и больно, но благодарю. Надеюсь, после того как ты выговорилась, станет легче. Твоя жизнь в другом мире не была простой, но я сделаю все, что здесь тебе понравилось. Я с тобой.
Он порывисто взял мою руку и поднес к губам. Я невольно вздрогнула: не помню, когда в последний раз он настолько открыто проявлял свои чувства. Дмитрий всегда был сдержанным и спокойным, за это и уважала его. Мягко высвободившись, я улыбнулась:
— Пора возвращаться. Для первого раза впечатлений тебе хватит.
Запрыгнув на свою лошадь, я, подождав, пока Дима сделает то же, направила Брего назад к дому. Это был тяжелый разговор, но я знала, что было бы неблагодарно утаивать это. Иван и Дмитрий заботились обо мне, да и Кай не отставал. О казни я не могла говорить: комок в горле не давал сказать хоть слово. Слишком мало времени прошло с тех пор, слишком больно это было. Возможно, придет время, и я смогу нарушить молчание. Но не сейчас.
Вернувшись, мы сняли упряжь с лошадей и дали овса. Брего благодарно ткнулся мне в руки, а Лаира тихонько фыркнула.
— У тебя есть что поесть? — вдруг спросил Дима, комично хватаясь за живот.
— Не бойся, с голоду не умрешь, — усмехнулась я. — Проходи, мой руки, я сейчас.
Быстро переоделась и вернулась на кухню. Да, напрасно предполагала, что мужчина будет просто сидеть и ждать. Он вовсю хозяйничал на кухне, разливая суп с курицей по глубоким тарелкам. А на второе я сделала пиццу. Не знаю, откуда это во мне, но готовить было в радость. К тому же рецептов здесь существовало великое множество, что несказанно меня радовало. Мне и Кая надо было кормить, и я отдавала псу самые лакомые кусочки.
Поужинав, мы разошлись по своим комнатам. Остановившись на пороге своей комнаты, я обернулась. То же сделал и Дима. Мы лишь молча наблюдали, не двигаясь, к ком пойдет Кай. Сам пес, казалось, раздумывал, переводя взгляд то на одного, то на другого. Наконец, сделав выбор, он подошел ко мне и заглянул в глаза. Я поняла, что он хотел, и кивнула. Обрадованно он завилял хвостом и кинулся назад к хозяину. Увидев облегчение в глазах Димы, я тихонько рассмеялась и закрыла за собой дверь, успев услышать его тихое бормотание: «Да, приятель, не знаю, как мы поместимся на одной кровати, все же ты знатно вымахал!».
Уснуть удалось не сразу. Постепенно выровняв дыхание, я закрыла глаза, призывая сон. Он долго не хотел отзываться, но все же пришел. Я никогда не любила свои сны. На то было несколько причин. Во-первых, они имели особое свойство приходить в реальность и сбываться. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, никоим образом предотвратить что-то, что я увидела во сне, я не могла. Будь то белый шторм или черная буря, реальность всегда оставалась неизменной. Мои сны предупреждали о том, что будет, показывая картины будущего, но не давали мне никаких советов, как с этим справиться. Это выматывало. Хвала Адану, со временем такие вещие сны стали приходить ко мне реже, а сейчас и вовсе ушли. Во-вторых, мне иногда снилась моя несбывшаяся казнь. Я опять стояла в кольце огня, как и тогда, и с ужасом смотрела, как оно постепенно сжимается вокруг меня; но с таким же ужасом я смотрела на свой народ, который боялся меня настолько, что решил казнить. Я не прощу их. В моем сердце нет места для их раскаяния, не было, нет и не будет.
