Джоффри, как игривый щенок, то забегал вперед, то возвращался к матери, чтобы показать что-нибудь особенно его заинтересовавшее. На протяжении нескольких веков своего существования парк Обинвуда неизменно расширялся, и сейчас в нем было абсолютно все – от грядок с пряностями и до «зеленого» лабиринта. Именно к лабиринту Диану и вел сейчас сын.
– Чеслоу, главный садовник, говорит, что наш лабиринт – лучший в Англии, – с гордостью сообщил мальчик. – Даже лучше того, который в Хэмптон-корте.
Диана вздрогнула: ее кольнуло слово «наш». Парк принадлежал ее мужу, и когда-нибудь он будет принадлежать ее сыну, но ей самой не было места в Обинвуде. Роль любовницы подходила ей куда больше, чем жены. Но она, отбросив эти мысли, спросила:
– А Чеслоу не говорил, сколько лабиринту лет?
– Лабиринт был посажен при королеве Елизавете. Снаружи он идеально квадратный, но внутри – очень запутанный. В нем есть один путь к центру и другой – покороче, – который ведет наружу. Ты знаешь, что можно найти дорогу через лабиринт, если все время касаться рукой левой стены и на каждом повороте сворачивать налево? Хотя можно идти и направо, – добавил мальчик. – Главное – всегда поворачивать в одну и ту же сторону.
– Неужели? – заинтересовалась Диана. Она немного подумала об этом. – А… понятно. Придется обойти все тупики и петли, но можно не бояться, что потеряешься совсем, ибо в конце концов выйдешь из лабиринта. Примерно как в сказке про кролика и черепаху.
Они подошли ко входу в лабиринт, и нельзя было не признать, что перед ними – прекрасное творение. Невероятно густые тисовые кусты были подстрижены с математической точностью и росли выше человеческого роста. По бокам от входа стояли статуи греческих бога и богини, которые, казалось, что-то замышляли. Диана вспомнила, как где-то читала, что в древности лабиринты ассоциировались с плодородием, – это и объясняло предвкушение, написанное на лице Аполлона.
– Ты уже проходил этот лабиринт? – спросила она.
– Да, много раз. – Глаза Джоффри загорелись. – Хочешь попытаться поймать меня в лабиринте?
Диана усмехнулась.
– Рассчитываешь воспользоваться моим незнанием? – Мальчик с озорной улыбкой кивнул, и Диана с притворным смирением ответила: – Хорошо, посмейся над своей мамой. Но если я не смогу найти дорогу наружу, то тебе придется возвращаться и спасать меня.
– Не волнуйся. Я буду ждать в центре, пока ты меня не найдешь, а потом выведу наружу, – великодушно предложил Джоффри.
Он побежал в лабиринт, издав восторженный вопль, но тут же замолчал, сообразив, что голос выдаст его местонахождение. Диана решила дать ему одну минуту форы и стала мысленно считать до шестидесяти, одновременно рассматривал статуи, которые выглядели подлинными. «Вероятно, еще одна пара бесценных безделушек Обинвуда», – с улыбкой подумала она.
Погруженная в свои мысли, Диана не слышала тихих шагов по траве и не сознавала, что она не одна, до тех пор, пока ее шею не погладила большая мужская рука. Диана в ужасе замерла, сразу почувствовав, что это не Джервейз. Резко развернувшись, она оказалась лицом к лицу с графом Везеулом. Как всегда, тот был, во всем черном, элегантно зловещим.
Диану охватила паника, но она тут же напомнила себе, что является хозяйкой Обинвуда, а не дамой полусвета, так что он, конечно же, не посмеет на нее напасть.
– Добрый вечер, месье граф, – проговорила Диана. – А вы не обедаете с остальными гостями?
– Я к ним скоро присоединюсь, – произнес Везеул с усмешкой. – Увидев, что вы идете в эту сторону, я решил выразить вам мое почтение, поскольку завтра утром уезжаю.
– Какая жалость. Надеюсь, вам здесь понравилось, – с вежливой улыбкой сказала Диана, стараясь отодвинуться от него.
– Но самое лучшее еще впереди. – Везеул приподнял свою трость и прижал золотую змеиную голову к шее Дианы.
Она отпрянула и резко проговорила:
– Месье, вы позволяете себе недопустимые вольности! Не делайте так больше.
– Я буду делать все, что захочу. – Он негромко рассмеялся, сверкнув пронзительными темными глазами. – Теперь я наконец возьму то, чего хотел с первой минуты, как только увидел вас в театре. Вы, ma petite, произведение искусства, а шедевры искусства не должны храниться взаперти и доставлять удовольствие только одному мужчине.
Подтекст его слов не оставлял сомнений. Диана снова попятилась; этот разговор начинал ее пугать.
– Моему мужу ваша наглость не понравится, так же как и мне, – заявила она. – Если вы немедленно не уйдете, я расскажу ему о вашем возмутительном поведении. Умный человек не захочет вызвать неудовольствие Сент-Обина.
– Вы ему ничего не расскажете, ma petite. – Маска цивилизованности начала сползать с лица Везеула. – Я получу удовольствие, а потом, как закончу, вы больше никогда никому не достанетесь.
Он выбросил руку вперед и схватил Диану за плечо, а другой рукой снова приподнял трость. Скрытое зло, которое она всегда в нем чувствовала, стало совершенно явным. У Дианы не оставалось сомнений: этот негодяй был способен ее изнасиловать и убить, а потом как ни в чем не бывало присоединиться к остальным гостям. За этой мыслью последовала другая, не менее пугающая: «Если Джоффри вернется узнать, что ее задержало, то Везеул убьет и его».
Резко отстранившись от графа, Диана пронзительно завизжала, надеясь, что кто-нибудь окажется поблизости, потом развернулась и бросилась в лабиринт.
Джервейз ходил среди гостей, однако ни с кем не вступал в долгие разговоры. Он отметил, что Везеула среди них нет. Впрочем, граф еще до этого прислал записку с извинением – мол, утром обязательно должен уехать. Джервейз был бы этому только рад, но ему до сих пор не удалось раскрыть предательство, в котором он подозревал француза. В последние несколько дней в поведении Везеула чувствовался некий вызов: казалось, он знал, что находился под подозрением, но при этом демонстрировал открытое неуважение к человеку, который хотел его разоблачить. В такие моменты Джервейз жалел, что Англия не полицейское государство, как нынешняя Франция: там-то он мог бы просто засадить Везеула в тюрьму. Но Британия – это Британия…
Тут миссис Олифант сказала – мол, надеется, что леди Сент-Обин чувствует себя лучше. Джервейз машинально улыбнулся, пробормотал что-то подобающее случаю и как можно быстрее отошел от нее. Он был рад, что жена не попадалась ему на глаза. Его решение аннулировать их брак и дать ей свободу казалось самым разумным выходом, но ему было бы очень трудно придерживаться этого решения, если бы он снова ее увидел.
…Что ж, с женой все было понятно, но теперь пришло время загладить вину перед Френсисом. И он стал озираться в поисках кузена.
Увидев Джервейза, Френсис поджал губы и повернулся к нему спиной, продолжая разговор с весьма серьезным джентльменом из министерства иностранных дел. Джервейз подождал, когда в их разговоре возникнет пауза, затем негромко сказал:
