Диана однажды уже чувствовала, как их души на мгновение соприкоснулись, но сегодня они воспарили гораздо выше; сегодня их души переплелись, как и их тела, и они оба познали такие вершины любви и страсти, каких никогда раньше не достигали.
В момент разрядки Диана наконец избавилась от ужасов лабиринта, и теперь для нее существовала только эта близость, только она была важна, и Диана совершенно точно знала, что в будущем ничто не сможет снова разлучить ее с Джервейзом.
Какое-то время они лежали без движения, крепко обнимая друг друга. Наконец Диана приподняла голову и посмотрела в лицо Джервейза, а он открыл глаза и улыбнулся. У Дианы перехватило дух от удивления: она никогда еще не видела его таким – чеканные черты его лица совершенно расслабились, а серые глаза стали прозрачными, как кварц.
– Я тебя любою, – прошептала Диана. Она понимала, что эти слова не передавали всех ее чувств, но других слов сейчас не было.
Джервейз нежно поцеловал ее и прошептал:
– Никогда не пойму, почему так, но я не собираюсь это оспаривать или задавать вопросы – это было бы все равно что оспаривать существование солнца, моря или ветра.
Снова откинувшись на подушку, он печально улыбнулся и добавил:
– Видишь ли, дорогая, желание все понять – это мой главный порок, поэтому, вопреки моим словам, мне ужасно хочется задать тебе один вопрос…
Диана засмеялась и, соскользнув на матрас, проговорила:
– Милый, спрашивай все, что захочешь. Хотя не обещаю дать разумный ответ.
И тут муж взглянул на нее очень серьезно и пробормотал:
– Ты как-то говорила, что после нашего… венчания ты меня возненавидела, а потом перестала. Ненависть я могу понять: у тебя было на нее полное право, – но я не понимаю, почему ты перестала меня ненавидеть.
Диана закрыла глаза, вспоминая то время.
– Знаешь, ответ на этот вопрос логичный, по крайней мере – для женщины. Я тебя ненавидела, пока не начала чувствовать, как во мне шевелится наш ребенок. И это было так удивительно, так чудесно, что для ненависти просто не осталось места.
Открыв глаза, Диана продолжила:
– И держать на руках сына… это было чудо. Я решила, что любой мужчина, который мог стать отцом такого милого ребенка, не может быть совсем плохим. Ты повел себя дурно, но это не делало тебя дурным человеком. – Она помолчала, глядя в пространство и подыскивая подходящие слова. – Когда я собиралась в Лондон, то ехала с мечтой найти мужчину, которого смогу полюбить. Конечно, это означало бы, что я изменила мужу, но я не воспринимала тебя как реальность, не чувствовала себя твоей женой. А потом мы встретились, и я узнала в тебе моего мужа. Я решила, что должна получше тебя узнать и что мне не стоит искать другого мужчину, пока я не буду совершенно уверена, что мое замужество ничего не значит. А когда я тебя узнала… – Она улыбнулась, глядя ему в глаза. – Полюбила.
Джервейз подтянул одеяло повыше и, накрыв плечи жены, пробормотал:
– Но почему?.. Я до сих пор не могу этого понять.
Диана ненадолго задумалась, потом сказала:
– Рядом с тобой я чувствую себя защищенной и в безопасности. И еще я знала, что если ты когда-нибудь сможешь меня полюбить, то уже никогда не разлюбишь. Знала, что ты всегда будешь со мной и что я всегда смогу на тебя положиться.
Джервейз на мгновение помрачнел, и Диана поняла, что он вспоминает остров Мулл и вчерашнюю ночь. Прижав ладонь к его щеке, она тихо проговорила:
– Способность на насилие в экстремальных обстоятельствах свойственна человеку. Ты не святой, и я тоже. Я ненавижу насилие. И сомневаюсь, что смогла бы убить Везеула даже ради спасения собственной жизни. Но я могу убить, чтобы спасти человека, которого люблю.
– За что я тебе весьма признателен, – пробурчал виконт.
Диана нахмурилась.
– Знаешь, я только что поняла одну вещь… Даже если бы я и смогла – не захотела бы отменить то, что произошло на Мулле. Ведь если бы не та ночь, у меня бы не было Джоффри и тебя. Я испытала боль и гнев, но все-таки выжила. И произошедшее на острове принесло мне любовь и такую жизнь, о какой я мечтала в детстве. – Она с нежностью улыбнулась мужу. – Я всегда знала, что если ты пропустишь меня за те стены, которыми окружил себя, то укроешь меня там навсегда.
– И ты оказалась права, – отозвался Джервейз. – Ты лучше меня знала, что происходило у меня в душе.
– И в твоем сердце, – добавила Диана.
– И снова ты права, – кивнул Джервейз. – Я сам не понимал, насколько похоть и любовь переплетены одно с другим. – Он ненадолго задумался. – Ты стала моей навязчивой идеей, и это меня пугало. Я боялся, что окажусь в твоей власти, и этот страх проявился как ревность… и собственнический инстинкт. – Он откинул назад ее волосы, открывая шею. – Диана, такая красота, как твоя, ужасно опасна. Рядом с тобой мужчина теряет способность ясно мыслить. На протяжении нескольких месяцев я убеждал себя, что моя потребность в тебе – просто физическое влечение. – Снова поцеловав жену, виконт продолжил: – Но на самом деле меня притягивала твоя теплота. Твоя бесконечная теплота – словно спасительный огонь в ночи вечной тьмы и холода. Я все равно тебя хотел и нуждался в тебе – даже в те мгновения, когда на время утолял желание. Но это не имеет ничего общего с похотью, это про любовь.
– Твоя сила и моя теплота… – Диана легонько прикоснулась к неглубокой царапине на ребрах мужа – там его задела шпага Везеула. Да, Джервейз был очень сильный, хотя даже не сознавал своей силы. Но она, Диана, прекрасно ее сознавала. И сейчас чувствовала себя в большей безопасности, чем когда бы то ни было. – Сегодня мы спасли друг друга. Теперь ты веришь, что наша встреча – это судьба, и что мы были предназначены друг другу, хотя в то время, когда мы впервые встретились, это казалось невероятным.
Джервейз с улыбкой ответил:
– Таких невероятных случайностей просто не бывает, так что, пожалуй, я должен тебе поверить. – Немного помолчав, он продолжил: – Когда я впервые увидел тебя в Лондоне, ты тронула мое сердце, но знаешь… События, которые привели к нашему венчанию на острове Мулл, могли оказаться случайными, но сделать наш брак настоящим после столь катастрофического начала могло только Божественное провидение.
Диана обняла мужа и придвинулась к нему поближе. Она собиралась сказать ему то, что следовало сказать гораздо раньше – тогда, когда ему было необходимо это услышать.
– Джервейз, тебе никогда не надо меня ревновать. Я приехала в Лондон, чтобы найти мужчину, но после того, как мы встретились, я поняла, что этот мужчина – ты. Никого другого не было и никогда не будет.
– Из-за того, что я тебе верю, моя одержимость прошла. – Голос Джервейза сделался хриплым от переполнявших его чувств. – Я ревновал, потому что боялся тебя потерять. А теперь ревность исчезла.
Диана подняла голову для еще одного поцелуя, потом повернулась на бок. Устраиваясь поудобнее рядом с мужем, она вдруг вспомнила кое-какие слова графа.
