– Означает ли это, что вы согласны взять в подарок эту лошадь? – спросил виконт.
– Нет, но признаюсь, что езда на ней поколебала мою решимость, – призналась Диана. Они повернули на запад, в сторону Ричмонда. – Федра – замечательная лошадь. Раньше мне не доводилось на такой кататься. Я удивлена, что вы доверили ее мне. Ведь вы же меня, в сущности, не знаете…
– Я тоже удивлен, – пробормотал Джервейз, не сразу сообразив, что его спутницу могли оскорбить его слова.
Он вопросительно посмотрел на Диану. Ее удивительные синие глаза светились весельем.
– Полагаю, милорд, вы не любитель произносить красивые, но лживые фразы?
– Да, верно, – кивнул Джервейз, – хотя стараюсь не грубить. – Немного подумав, он уточнил: – По крайней мере, я предпочитаю, чтобы моя грубость была намеренной, а не случайной.
Диана громко рассмеялась.
– Милорд, какая поразительная честность! И часто вы бываете грубым преднамеренно?
Тут и Джервейз рассмеялся – просто не мог удержаться.
– Нет, не очень часто. Я предпочитаю пускать в ход грубость только в тех случаях, когда хочу настоять на своем.
Теперь они проезжали по уличному рынку, осторожно направляя лошадей сквозь толпу, так что разговор пришлось прервать. Джервейз чувствовал себя неуверенно, хотя миссис Линдсей, казалось, нравилось его общество. Ни одна из его прежних любовниц не требовала ничего похожего на ухаживание; впрочем, он никогда и не встречался с киприанкой высокого ранга вроде этой, поэтому понятия не имел, чего она от него ожидала. Впервые в жизни виконт пожалел о том, что не изучал искусство флирта. Хотела ли дама, чтобы он блистал остроумием? Или ожидала цветистых комплиментов? А может, заверений в вечной любви? Он надеялся, что нет. Хотя плотскую страсть она несомненно пробуждала, Джервейз не собирался врать ей о любви. Он потому и предпочитал иметь дело с женщинами легкого поведения – хотелось избежать эмоциональных сложностей.
По мере того как они отдалялись от торговых районов, на улицах становилось свободнее. Джервейз покосился на свою спутницу. Она была головокружительно красива, и рядом с ней он, казалось, впадал в ступор – не знал, как себя вести и о чем говорить. Верхом на лошади она представала в очень выгодном свете: у нее был изящный профиль с классической симметрией подбородка и лба и менее классическим, но очаровательным носиком. Ветер отбрасывал на плечи ее блестящие волосы цвета красного дерева, и они то и дело ниспадали в буйстве кудрей на темно-синюю амазонку. Она выглядела обманчиво юной и невинной. И даже в те мгновения, когда была серьезна и невозмутима, ее чувственные губы, казалось, вот-вот расплывутся в чарующей улыбке. Джервейз вспомнил, как целовал эти губы, но тут же, дабы не отвлекаться, заставил себя обратить все внимание на дорогу – если он не подавит эротические фантазии, ему не продержаться весь день.
Джервейз невольно нахмурился. Миссис Линдсей с поразительной легкостью лишила его самообладания, и ему это совсем не нравилось. Что ж, пора взять себя в руки. Да-да, немедленно.
К счастью, Диана как раз в этот момент помогла ему отвлечься от размышлений о ее прелестях.
– Куда же вы плыли на корабле целых пять месяцев? – спросила она, когда они придержали лошадей перед небольшим стадом овец.
– В Индию. Пять месяцев туда и пять месяцев обратно. Почти год жизни, потраченный только на то, чтобы добраться до места службы, а потом вернуться в Англию.
– Ах, Индия!.. – мечтательно протянула Диана. – Она меня всегда завораживала. Вы долго там были?
– Около пяти лет. Я служил в армии под началом Уэллесли. – Они объехали овец и пустили лошадей рысью. – Я вернулся два года назад, после смерти отца.
– Вам нравилось в Индии?
Джервейз долго медлил с ответом. Наконец с усмешкой сказал:
– Об Индии трудно говорить «нравится» – «не нравится». Там все совсем не так, как в Англии. Даже солнечный свет не такой – там он жаркий и желтый, а не прохладный и голубой, как у нас.
Джервейз умолк, вспоминая, как изменился за эти годы. В Индию он уехал в гневе и депрессии, жил там среди опасностей, без комфорта, а в Англию вернулся наконец-то самостоятельным человеком.
– Расскажите об Индии, – попросила Диана.
И Джервейз начал рассказывать. Всю дорогу до Ричмонда он говорил о чудесах Индии – о тамошней убийственной жаре и нищете, о многолюдных городах, странных религиях со странными ритуалами, порой трогательными, порой тошнотворными. Никто из его знакомых – даже кузен Френсис – не проявлял такого интереса к Индии, как Диана: она слушала его с величайшим вниманием, так что Джервейз рассказал даже больше, чем собирался. Когда он упомянул о своей экспедиции на север, где увидел горы, называемые «Крыша мира», его вдруг поразило, какая это была странная тема для разговора со шлюхой. Произнося это слово мысленно, виконт невольно поморщился. Конечно, слово было вполне точным, но применительно к Диане оно казалось слишком грубым – она была элегантна и эрудированна как настоящая леди. «Хотя в душе она наверняка такая же грубая и хваткая, как и все прочие представительницы ее породы», – подумал Джервейз.
Когда он дошел до конца своего рассказа, Диана мечтательно вздохнула и пробормотала:
– Это мне напоминает королевство пресвитера Джона…
Джервейз взглянул на нее с удивлением. Неужели она знала эту средневековую легенду? Пресвитер Джон считался мифическим правителем удивительной восточной страны, земли золота и всяких чудес, христианским королем в окружении варваров.
– Да, Индия такая же экзотическая, как эта страна из средневековой легенды, – согласился Джервейз. – В детстве меня завораживали такие сказки. У меня была книга про пресвитера Джона, и я грезил о нем и его троне из чистого золота. Возможно, это стало одной из тех причин, по которым я отправился в Индию.
Диана молча кивнула. Значит, этот мужчина с суровыми глазами когда-то был мальчишкой, мечтавшим о чудесах? Этот милый образ напомнил ей о Джоффри.
Они уже въезжали в Ричмонд-парк. Когда-то здесь стоял огромный дворец, а здешние леса были королевскими охотничьими угодьями. Теперь же люди могли свободно гулять в этом лесу точно в городских парках, только здесь природа была гораздо живописнее. Осень уже коснулась деревьев, и в ярком полуденном солнце то и дело мелькали первые золотые листья. Внезапно Джервейз спросил:
– Миссис Линдсей, откуда вы родом? В вашем голосе слышится легкий северный акцент.
Диана взглянула на виконта с лукавой улыбкой.
– Милорд, у женщин вроде меня нет прошлого. Да и будущего тоже… Мы существуем только в настоящем. А давайте-ка скакать наперегонки. Отсюда до конца этой тропинки. Посмотрим, обгонит ли Федра вашего коня.
Не дожидаясь его ответа, Диана пустила лошадь во весь опор. Джервейз был застигнут врасплох, и еще до начала скачки Диана опередила его футов на пятьдесят. Раздосадованный тем, что собеседница ушла от ответа, он пустил своего коня в галоп. В прошлом виконта никогда не разбирало любопытство в отношении его любовниц, но сейчас ему хотелось узнать о Диане Линдсей как можно больше. На какой же почве могла вырасти такая ослепительная красота и изысканность? И что привело ее в древнейшую из профессий?
