– Сэр, к сожалению, я не умею ездить верхом.
– Полагаю, у тебя просто не было такой возможности. Но ты проведешь здесь несколько недель. Не хочешь поучиться прямо сейчас?
Помня, с каким восторгом Джоффри смотрел на коня, когда кормил его морковкой, Джервейз ожидал, что мальчик с радостью согласится. И действительно, лицо Джоффри просияло, но радость в его глазах почти сразу погасла и он, покачав головой, произнес:
– Сэр, я думаю, мама не разрешит.
– Но почему?
В этот момент они уже вышли на конюшенный двор, и Джервейз тотчас забрался в седло. Мальчик же потупился и тихо сказал:
– Она боится, что я упаду.
И только сейчас Джервейз вспомнил про его припадки. Что ж, беспокойство Дианы казалось оправданным, но было очевидно, что мальчику очень хотелось покататься на лошади.
– Она вообще запретила тебе учиться ездить верхом?
Джоффри покачал головой.
– Нет, мама сказала, что нужно подождать, пока я подрасту. – Помолчав, добавил: – Маму очень расстраивают разговоры о том, что… что со мной не все в порядке.
Когда Джоффри это говорил, выражение его лица было до странности взрослым – как будто он понимал, что мать рассуждала не совсем разумно, но смирился с этим. Вероятно, болезнь сделала его не по годам мудрым. Джервейз уже взял поводья, собираясь отправиться в путь, но вдруг, поддавшись порыву, сказал:
– Можешь поехать со мной. А если твоя мама будет сердиться, то я возьму всю вину на себя.
Джоффри колебался лишь мгновение, а потом с радостной улыбкой потянулся к виконту. Джервейз подхватил его и усадил в седло впереди себя. Это было не самое удобное место, но Джоффри не возражал. Дрожа от возбуждения, он схватился за гриву коня.
Выехав со двора, виконт повернул на восток, в сторону фермы арендатора, и пустил коня легкой рысью. Интересно, ездил ли он когда-нибудь вот так же со своим отцом? Кажется, нет. Первые уроки верховой езды Джервейзу преподавал грум, когда ему было три года, а в четыре у него уже был собственный пони. А покойный лорд Сент-Обин не очень-то радовался обществу своего сына и интересовался им лишь как наследником.
Джоффри с любопытством смотрел по сторонам, но поначалу уважительно молчал, как и подобает благовоспитанному ребенку, потом задал вопрос про дорогу, по которой они ехали, – мол, она такая прямая и не означает ли это, что ее построили римляне. Немного помолчав, мальчик спросил что-то про овец на пастбище, а затем вопросы посыпались один за другим.
Диана не преувеличивала, сказав, что ее сын мог болтать без умолку и задавать великое множество вопросов, однако Джоффри внимательно слушал ответы и делал разумные замечания, прежде чем задавать новые вопросы. В результате виконт должен был признать, что мальчик оказался на удивление приятным собеседником.
Мистер Роббинс, арендатор Джервейза, приветствовал лендлорда с уважением, но без подобострастия. Роббинсы жили на этой земле так же давно, как и Бранделины. Джервейзу не понравилось, что Роббинс так внимательно посмотрел на Джоффри, и тотчас же перевел взгляд на него самого. Вероятно, арендатор задавался вопросом: не являлся ли мальчик незаконнорожденным сыном виконта? Впрочем, этого следовало ожидать. Что бы лендлорд ни делал – ничто не пройдет незамеченным. Как он и сказал Диане, его мало интересовало, что думали о нем люди, но он терпеть не мог откровенного любопытства.
Оставив Джоффри выгуливать коня вокруг конюшенного двора, Джервейз пошел осматривать сарай. Оказалось, что крыша действительно нуждалась в ремонте, а пристройка к сараю и впрямь позволила бы увеличить стадо молочных коров. Эта ферма была одной из самых процветающих во владениях Джервейза и стоила того, чтобы вложить в нее деньги. Отклонив приглашение на чай, Джервейз с мальчиком вскоре поехал обратно в Обинвуд.
И оказалось, что у его юного спутника еще не иссяк запас вопросов. Улучив момент, Джервейз спросил:
– Эти края отличаются от тех, где вы раньше жили?
Он пытался выведать у ребенка что-нибудь о прошлом Дианы, хотя джентльмену так поступать не подобало.
Тем не менее Джервейз был разочарован, когда Джоффри после короткой паузы ответил:
– Несколько отличаются, сэр.
Джервейзу хотелось еще кое о чем спросить, но он сдержался и с усмешкой заметил:
– Не обязательно добавлять к каждой фразе «сэр».
– Хорошо, сэр, – ответил Джоффри, но Джервейз уловил в его голосе нотки смеха. У мальчика уже появилось чувство юмора!
Интересно, каково было бы иметь собственного ребенка? Джервейз редко общался с детьми и нисколько не жалел о том, что у него никогда их не будет, но сейчас вдруг остро осознал, что отказался не просто от наследников Сент-Обина, но и от реальных детей – любопытных и жизнерадостных. Ему никогда не держать перед собой в седле сына, как он сейчас держал Джоффри, и у него никогда не будет милой маленькой дочки с прекрасной, как у Дианы, улыбкой. Вместо этого у него есть жена, которая вовсе не жена. Увы, у него никогда не появится возможности переписать прошлое и дать своему ребенку то, чего он сам жаждал в детстве. Он покидал остров Мулл с чувством обреченности, думая, что когда-нибудь будет наказан за преступление, совершенное против больной девочки, на которой женился. И вот сейчас он отчетливо видел, в чем именно состояло это наказание. Тогда, в двадцать два года, он не знал, что встретит такую женщину, как Диана. В тот ужасный день на острове Мулл он потерял гораздо больше, чем ему тогда казалось, и теперь остро переживал боль той давней потери. Конечно, он мог бы иметь внебрачных детей – но кто пожелает своему ребенку участи незаконнорожденного? В его сознание закралась предательская мысль: а доживет ли его жена до старости? Возможно, в Шотландии, где коттеджи постоянно продуваются холодными ветрами, она простудится и… Виконт нахмурился, устыдившись своих мыслей. Та несчастная девочка оказалась в ловушке между двумя мужчинами, один из которых был пьян, а второй – сумасшедший. И он, Джервейз, не должен желать ей зла.
Джоффри больше не задавал вопросов – вероятно, почувствовал, что настроение его виконта изменилось. Промозглый холод усиливался, и Джервейз был рад, когда они наконец приехали.
– Мама недовольна, – объявил Джоффри, увидев Диану, ждавшую их у ворот.
Джервейз тоже заметил напряжение в ее позе и пообещал:
– Я с ней поговорю. Я не хотел, чтобы у тебя были неприятности.
– Все будет хорошо, – ответил Джоффри. – Мама говорит, что не следует ожидать от человека постоянно хорошего поведения, так как это было бы неестественно.
«Философское замечание совершенно в духе Дианы», – подумал Джервейз. И когда они подъехали к ней, он уже улыбался.
– Доброе утро, миссис Линдсей, – сказал он с таким видом, будто они всего лишь несколько часов назад не лежали в обнимку в одной постели. – Надеюсь, вы простите меня за то, что заставил вашего сына меня сопровождать. Поездка была дальней, и мне хотелось иметь компанию.
