Не отвечая на вопрос, Диана впилась в его губы поцелуем и стала медленно опускаться на покрытую мягким снегом землю, увлекая Джервейза за собой. Целуя его, она пустила в ход все мастерство, которому от него же и научилась. Лежа на спине, она то и дело приподнимала бедра, подаваясь ему навстречу. Снег служил им белоснежной постелью, ее меховая накидка защищала от холода снизу, а длинный плащ Джервейза накрыл их сверху. Охваченный страстью, он громко стонал – они идеально подходили друг к другу.
Но вот, сделав долгий прерывистый вдох, Джервейз вышел из нее – заставил себя это сделать – и нависая над Дианой, резко проговорил:
– Обещай же, обещай!
Даже сейчас, отчаянно желая его, Диана не собиралась сдаваться.
– Люби меня, Джервейз, люби так же, как я люблю тебя, – прошептала она, проводя руками по его бедрам.
Джервейз попытался отстраниться, но Диана, с силой потянув его на себя – так что он снова в нее вошел, – настойчиво прошептала:
– Пожалуйста, люби меня.
Она энергично подалась ему навстречу, и Джервейз понял, что не сможет ей противостоять. Чудесная снежная ночь в тихом парке, где они, полностью одетые, были так близки, как только могли быть близки мужчина и женщина… Именно это обстоятельство возбудило его до крайности, и он уже не мог себя сдерживать. Они двигались все быстрее и быстрее, и зимний парк оглашался их стонами. Наконец Диана закричала, содрогнувшись всем телом, и почти в тот же миг Джервейз хрипло застонал, вонзился в нее последний раз – и тоже содрогнулся.
А потом воцарилась тишина, слышалось только их неровное дыхание и легкий шорох ветра в высокой живой изгороди.
Щека Джервейза касалась ее щеки, и их сердца бились в унисон, постепенно возвращаясь к спокойному ритму. Но оба молчали – ведь слова разрушили бы очарование этих чудесных мгновений.
Наконец, приподняв голову, Джервейз заглянул в лицо Дианы и тихо спросил:
– Зачем вам встречаться с другими мужчинами? Ради денег? Если хотите больше, вам достаточно только попросить.
При этих его словах Диана вспомнила, как он попытался использовать страсть, чтобы манипулировать ею, извращая то, что было самым честным и истинным в их отношениях! Ох как же он посмел?
Диана попыталась успокоиться, вспомнив о нежности и доброте Джервейза, но все равно воспринимала его поведение как своего рода обман. Тут он снова заговорил:
– Но если дело не в деньгах, то в чем? Я вас не удовлетворяю, Диана?
Она невольно вздохнула. Ну как обсуждать серьезные вопросы, лежа на снегу и по-прежнему прижимаясь друг к другу? К тому же Диана даже сквозь меховую накидку уже почувствовала холод, исходивший от земли. Она легонько толкнула Джервейза, и он встал, после чего помог подняться Диане. Отряхнув снег с ее накидки, он взял ее руки и, согревая их в своих теплых ладонях, тихо проговорил:
– Диана, вы должны мне пообещать.
– Знаю, – ответила она так же тихо. – Спросив, почему я хочу быть свободной, вы высказали два предположения… Так вот, оба они неверны.
– Но если дело не в деньгах и не в похоти, то что же остается? – проворчал виконт. – Разврат ради разврата, то есть для разнообразия? Или вы хотите иметь власть над мужчинами?
На сей раз его голос звучал довольно резко, и Диана вдруг отчетливо поняла: они вели скрытую борьбу, и если бы она сейчас уступила… Диана невольно вздохнула. Было совершенно очевидно: если виконт победит, она займет весьма скромное место любовницы, что было бы для него очень удобно: он мог бы сосредоточиться на важных мужских делах, время от времени вспоминая о женщине, обязанность которой – ублажать его, не более того. И пусть основой их нынешних отношений были постель и деньги – возможно, и еще какие-то причины, более глубокие, – однако Диана точно знала, что от него ей нужна любовь. Если бы виконт любил ее так, как она любила его, все остальные разделявшие их барьеры можно было бы преодолеть. А если она уступит ему сейчас, то в проигрыше останутся оба.
У них обоих были глубокие душевные раны, исцелить которые могла только любовь, и при этом главным лекарем могла стать только она, Диана, кое-что все-таки знавшая о любви, в то время как Джервейзу было трудно даже произносить слово «любовь». Их общее будущее зависело сейчас только от нее, но для того, чтобы оно состоялось, это будущее, она должна бороться, чтобы заставить Джервейза впустить ее в свое сердце.
И ей не нужен был другой мужчина, у нее даже мысли такой не возникало, с тех пор как она встретила Джервейза. Однако она не собиралась давать ему обещание, которого сейчас он так добивался: пусть подумает хорошенько, пусть заглянет в свое сердце, – возможно, тогда он сам все поймет…
Положив голову на плечо Джервейза, она вдруг вспомнила наставления Мэдди: «Куртизанка никогда не должна влюбляться в своего покровителя». Увы, это уже произошло, и обратного пути у нее не было. К тому же интуиция нашептывала ей сейчас, что она все делала правильно. Мысль, что она могла потерять Джервейза, приводила ее в ужас, однако следовало рискнуть – это был ее единственный шанс завоевать мужчину, которого полюбила. Но что же сейчас сказать?..
Собравшись с духом, Диана подняла голову и, глядя виконту прямо в лицо, проговорила:
– Нет, причина не деньги, не желание приобрести власть над мужчинами и не склонность к беспорядочным связям. – Между ними падали снежные хлопья, медленно кружившиеся от ее дыхания. – Мое самое заветное желание – быть с мужчиной, который меня по-настоящему полюбит и которого я смогу полюбить в ответ. – Немного помедлив, Диана добавила: – И я очень хотела бы выйти замуж и завести общих с мужем детей.
Лицо виконта словно окаменело.
– Ничего из этого я вам дать не могу, – сказал он без всякого выражения.
Диана тихо вздохнула.
– Я об этом и не прошу. – Снова помолчав, она продолжила: – Мне не нужно от вас того, чего бы вы сами не захотели мне дать. Я вас люблю, но не хочу жить ожиданиями, когда наскучу вам. А ведь без любви страсть обязательно ослабнет. И каждый раз, когда вы будете приходить ко мне, я буду спрашивать себя: «Не последний ли это раз?» Я не хочу так жить.
Виконт хотел что-то сказать, но Диана, приложив палец к его губам, тихо добавила:
– Именно поэтому я не могу обещать вам то, о чем вы просите.
Щеки Дианы увлажнились, но то была не холодная влага от растаявших снежинок, а теплая – от слез. Когда же она вновь заговорила, голос ее дрожал.
– Если вы не можете меня полюбить, то так тому и быть. Но я не могу дать вам обещание, которое не собираюсь выполнять, я не хочу обещать вам быть верной, так как, возможно, еще встречу мужчину, который меня по-настоящему полюбит.
– Иными словами, – резко проговорил Джервейз, – вы будете отдаваться множеству мужчин до тех пор, пока не найдете того, кто предложит вам выйти за него замуж?
Диана пожала плечами.
