Диана вдруг почувствовала, как в ее ягодицы упирается восставшая мужская плоть. А француз начал ритмично вращать бедрами, одновременно ощупывая ее груди. Потом вдруг запустил пальцы в вырез ее платья. Диана вздрогнула и принялась кусать руку, по-прежнему зажимавшую ей рот. Граф выругался сквозь зубы, и в тот же миг Диана почувствовала на губах металлический привкус крови. Француз еще крепче прижал ладонь к ее лицу и, одновременно сжимая пальцами грудь, со злостью выпалил:
– Твой любовник не вернется! Сент-Обину не удастся покинуть континент. Скорее всего он уже мертв.
Он сильно ущипнул ее сосок, но физическая боль была ничтожна по сравнению с болью, которую причинили его слова. На мгновение Диана замерла, ошеломленная словами француза. Тут послышались чьи-то шаги – кто-то спускался по лестнице. Воспользовавшись тем, что Везеул на мгновение отвлекся, Диана резко дернулась и освободилась из его захвата. А граф помедлил в нерешительности, потому что киприанки, спускавшиеся по лестнице, теперь находились совсем рядом. Диана бросилась вперед, так что женщины оказались между ней и Везеулом.
– Пожалуйста, помогите! – крикнула она, задыхаясь.
Одна из подвыпивших киприанок презрительно усмехнулась.
– В чем дело, детка? Его для тебя слишком много?..
Диана молча покачала головой и побежала, не оглядываясь на темную фигуру под лестницей. Добежав до бального зала, она на секунду остановилась, пытаясь успокоиться, и машинально оправила платье, пригладила волосы. Мог ли Везеул знать что-либо о Джервейзе? Нет-нет! Она не могла и не хотела в это верить. Если с ее любовником случилось самое страшное, она бы это почувствовала непременно, почувствовала бы… Везеул просто знал, что виконт уехал, и попытался своей ложью вывести ее из равновесия. Возможно, он рассчитывал, что она растеряется и ею станет легче управлять. Но она уже далеко не та, какой была, когда впервые столкнулась с мерзким французом, и ему не удастся ее сломить.
Мэдди и Френсис Бранделин посмотрели на нее как-то странно, но ничего не сказали по поводу ее покрасневшего лица и сбившегося дыхания. Френсис предложил каждой женщине руку и повел их на улицу, к экипажу. Молчание Дианы он заполнил остроумными любезностями.
И никто из них не заметил пожилого мужчину, приехавшего на бал довольно поздно. Когда они проходили мимо него по лестнице, этот джентльмен остановился и пристально посмотрел на троицу. Они были так близко, что он не мог ошибиться. Он не задержался на балу и по возвращении домой, прежде чем отправиться спать, написал короткую записку, всего несколько слов: «Черная Бархатная Роза вернулась».
Везеул покинул Аргайл-Румс, кипя от ярости, и тотчас же направился в дорогой бордель, где частенько бывал. Хотя граф желал Диану Линдсей с первой их встречи, он никак не ожидал, что сейчас его обуяет такая жгучая, неуправляемая страсть. Проклятье! Эта шлюха выставила его дураком, и когда-нибудь она за это поплатится!
В борделе он потребовал, чтобы мадам продемонстрировала ему всех имевшихся девушек, но ни одна не обладала ослепительной красотой Дианы Линдсей. В конце концов он выбрал голубоглазую девушку, решив, что при тусклом свете и такая сгодится.
Наверху, в пышно убранной спальне, освещенной свечами, он приказал девушке раздеться и лечь на кровать. Потом запер дверь, снял шейный платок и привязал им запястья девушки к столбикам кровати. Мэгги не удивилась, только сказала:
– Милорд, это будет стоить вам дороже.
Ее голос с резким выговором кокни совершенно не походил на мелодичный, с аристократическими нотками голос женщины, которой он стал одержим. Глядя на Мэгги безо всякого выражения, граф поднял трость и провел набалдашником с золотой змеиной головой по изгибам и выпуклостям ее тела. Весьма опытная по части мужчин, Мэгги стала издавать негромкие, хорошо отработанные стоны удовольствия – словно всю жизнь только и ждала, чтобы мужчина именно так занимался с ней любовью. Но Везеул хотел не этого – ему требовался страх. Выругавшись от досады, он открутил набалдашник трости, обнажая тонкое лезвие шпаги. В блестящем лезвии отразилось пламя свечи, и он с вкрадчивой угрозой произнес:
– Милая, а вот это тебе так же понравится?
Голубые глаза Мэгги широко раскрылись, когда Везеул приставил лезвие к ее груди, и теперь эти глаза наполнились ужасом. Острие шпаги было очень острым – хватило самого легкого давления, чтобы прорезать кожу и провести неглубокий разрез от соска до пупка. Девушка в ужасе завизжала, а граф занес над ней шпагу и помедлил, чтобы она в полной мере осознала опасность. Потом, сделав резкий выпад, он вонзил лезвие в матрас всего в каком-нибудь дюйме от ее горла. Увидеть страх – это все, что ему требовалось. Несколько секунд спустя француз расстегнул брюки и вонзился в Мэгги под ее непрекращавшийся визг (а в дверь молотили кулаками). С удовольствием представив, что извивавшееся под ним тело и искаженное ужасом лицо принадлежат Диане Линдсей, Везеул усмехнулся – и испытал разрядку. Потом вышел из Мэгги, медленно встал и, выдернув шпагу из матраса, вставил ее обратно в трость и прикрутил на место золотой набалдашник в виде змеи.
Когда он застегивал брюки, дверь затрещала и распахнулась. В комнату ворвался великан слуга, за которым спешила разгневанная мадам с пистолетом в руке. Мэгги в истерике рыдала, а Везеул с невозмутимым видом сказал:
– Твоя шлюха не сильно пострадала. Она не стоит усилий. – Не обращая внимания на направленный на него пистолет, граф достал из кошелька несколько золотых монет и небрежно бросил на стол. – Это ей за сотрудничество и за временную потерю работы.
Мадам прищурилась, глядя на гостя. Да, конечно, богатому дворянину позволялось многое, но даже в борделе существовали границы дозволенного. Пока слуга отвязывал от кровати рыдающую Мэгги, мадам собрала со стола золото и рукой с пистолетом махнула французу – мол, убирайся немедленно.
– И не вздумайте возвращаться, – проговорила она. – Такие, как вы, нам не нужны.
Везеул с ухмылкой пожал плечами и вышел из комнаты. Этот приятный эпизод дал выход его неудовлетворенности и помог восстановить душевное равновесие. К тому же посещение борделя стало неплохой репетицией того, что он сделает с Дианой Линдсей, когда наконец получит ее в свое распоряжение.
Глава 17
Прошла еще неделя, а от Джервейза по-прежнему не было вестей. Чтобы не сойти с ума, Диана раз за разом уверяла себя, что Везеул просто пытался ее запугать. Мадлен тоже так решила, когда услышала ее рассказ, но все же предупредила подругу, что с Везеулом следовало быть очень осторожной (разумеется, это предостережение было совершенно излишним).
К Диане стал регулярно приходить Френсис Бранделин. Она подозревала, что молодой человек раздумывал – не открыться ли ей? Что бы он ни решил, его общество ей нравилось. Он был весьма неглупым, остроумным и к тому же обладал редкой для мужчины чувствительностью. Конечно, Френсис очень сильно отличался от своего кузена, но, как ни странно, когда Диана с ним разговаривала, Джервейз становился ей еще ближе.
