– Джервейз, я здесь, потому что это мой дом. Я прожила в нем девять лет, и он все еще принадлежит мне.
Виконт нахмурился, пытаясь осмыслить ее слова.
– Тогда… Вы, наверное, знаете Мэри Гамильтон? Это вы о ней заботились?
– Нет. – Она облизала сухие губы и очень тихо, почти шепотом, продолжила: – Я была крещена как Мэри Элизабет Диана Линдсей-Гамильтон. Я ваша жена, та самая девушка, на которой вас женили против вашей воли.
Чувствуя головокружение от этого шокирующего известия, Джервейз пробормотал:
– Но вы… вы же нормальная и совсем на нее не похожи.
– А что, вы действительно помните, как выглядела девушка, на которой женились? Вспомните и потом скажите, что это не могла быть я.
Диана говорила ровным голосом, но держалась за подоконник, и костяшки ее пальцев побелели. Они стояли в противоположных концах комнаты, и Джервейз пытался связать свои воспоминания со стоявшей перед ним женщиной, которую знал так близко… Он считал, что у девушки с постоялого двора были темно-каштановые волосы и карие глаза, но ведь и лазурные глаза Дианы в полумраке тоже казались темными. Но как же изящные черты Дианы, лицо в форме сердечка? Ох, лицо девушки, на которой он женился, было почти скрыто завесой темных волос, а черты искажены от страха и плача…
И тут Джервейз выдвинул свой главный аргумент:
– Та девушка была умственно неполноценной, едва могла говорить. У нее было… вялое лицо и какие-то странные глаза. Вы не могли так выглядеть.
– Не могла? – В голосе Дианы послышалась горечь. – Поверьте, именно так выглядит человек, которого до полубессознательного состояния напичкали лауданумом. Вы ошибались насчет меня, но насчет моего отца оказались правы. Он был сумасшедшим, совершенно безумным. Отправляясь в поездки, он всегда брал меня с собой, потому что боялся, что в его отсутствие я пересплю с половиной прихода. Когда мы останавливались на постоялом дворе, он заставлял меня принимать лауданум и, стоя рядом, дожидался, пока я его проглочу, а потом запирал в комнате, чтобы не смогла выйти.
Немного помолчав, чтобы виконт осмыслил сказанное, Диана продолжила:
– Знаете, я могу понять, почему вы решили, что со мной что-то не так. Я долго не могла проснуться… Когда же наконец проснулась, то сразу подумала, что вы персонаж ужасного кошмарного сна, которые я вижу из-за лауданума. Я не могла понять, что происходит, и тем более поверить в происходящее.
Диана умолкла, не в силах продолжать. Та ночь вспомнилась ей во всех мучительных подробностях. Она в ужасе просыпается, в ее постели незнакомец… отец радуется, что ему удалось сбыть с рук дочь, которая не давала ему покоя… странная, совершенно нереальная церемония… А потом – неистовая ярость мужа, осквернившего ее тело… Диана невольно поежилась и, стараясь отбросить жуткие воспоминания, с сарказмом проговорила:
– Конечно, если девушке предстоит быть изнасилованной, предварительно накачать ее лауданумом – это не так уж плохо.
Воспоминания были ужасны, но принадлежали прошлому и не имели такого значения как настоящее и будущее. Стараясь взять себя в руки, Диана продолжила:
– Когда в Лондоне наши пути пересеклись, я сначала очень испугалась: подумала, что вы меня узнали – так пристально на меня смотрели… Потом подошли ко мне и вывели из компании поклонников. Но в вашем поведении ничто не указывало, что вы знаете, кто я такая. Полагаю, это потому, что вы были уверены, что женились на ненормальной.
– Вы меня узнали? – спросил Джервейз ровным голосом.
– О да, мой господин муж. Я узнала вас в тот же миг, как увидела. – Искаженное яростью лицо мужчины, который женился на ней против своей воли, неизгладимо запечатлелось в ее памяти. Она узнала бы его где угодно и когда угодно, даже если бы прошло полвека.
Джервейз долго молчал, а когда наконец заговорил, то, казалось, обращался не к ней, а к самому себе.
– И вы разработали превосходный план мести. Обучились ремеслу распутницы и разыскали меня, зная, что ни один мужчина не сможет перед вами устоять. – Он посмотрел на нее так, словно видел впервые. – Скажите, а сколько времени вам понадобилось, чтобы придумать самый изысканный, самый жестокий способ отомстить? Вы все придумали заранее или же составили план мести только тогда, когда узнали меня получше?
– Нет-нет! – воскликнула Диана. – Я не искала вас, чтобы отомстить. Когда я приехала в Лондон, то даже и не думала про вас. Но потом вдруг встретила… Поскольку вы меня желали… Мне показалось, что сам Господь дает мне возможность познакомиться с вами и узнать, за кого, собственно, меня выдали замуж. А когда я вас узнала… – Ее голос дрогнул. Было очень трудно продолжать, ибо муж смотрел на нее с отвращением. – Когда узнала… я вас полюбила.
– Лживая сучка, предательница! – завопил виконт, и злоба, звучавшая в его голосе, обжигала. – И вы можете стоять тут и изображать невинность даже после такого количества лжи? – Он сделал несколько шагов в ее сторону. – А я-то считал вашего отца сумасшедшим из-за того, что он говорил о вашей порочности. Скажите, Диана, а много ли мужчин у вас было? Или их так много, что и не сосчитать? Сколько раз вы со своими дружками потешались надо мной за мою невероятную глупость? Вы все же сошлись с графом Везеулом, не так ли? Или он сам обратился к вам за информацией о моей работе? Скажите, сколько он вам заплатил?
– Это все неправда! – вскричала Диана. – Кроме того… Никто, даже Мадлен и Эдит, не знает, что вы мой муж! И я никогда не отдавалась ни Везеулу, ни другим мужчинам, только вам, моему мужу. Впрочем, в первый раз я вам не отдалась, вы взяли меня силой, против моей воли… – Последние слова Диана произнесла с горечью в голосе. Ох как же неправильно складывается их разговор…
– И вы ожидаете, что я поверю хоть одному вашему слову? При том, что обманывали меня с той самой минуты, как я вас встретил? – проговорил Джервейз с искаженным от гнева лицом. – Только моя слепая похоть, затмив разум, не дала мне вас разгадать. Вы всегда казались слишком идеальной, чтобы быть настоящей, но мне хотелось вам верить. О господи, как же мне хотелось вам верить!
– Да, конечно, вначале я вас обманула, – согласилась Диана. – Вы что, не помните, как сказали, что если я когда-нибудь заявлю права на вашу собственность или воспользуюсь вашим именем, то вы отмените мое содержание и оставите без гроша?
– Мне следовало догадаться, что в основе всего этого лежали деньги, – едко заметил Джервейз. – Хотя вы очень правдоподобно притворялись, что не такая корыстная, как большинство женщин вашей породы.
– Но я действительно ничего от вас не хотела. Именно поэтому и отказалась от регулярного содержания. – Диана надеялась, что он увидит в этом доказательство ее порядочности. – Мне казалось неправильным брать с вас деньги. Вы ведь не знали, кто я такая…
– Значит, вместо того чтобы попросить побольше, вы поручили это сделать вашей подруге Мадлен, сохранив таким образом фасад святой невинности?
