– Вы великолепны, шлюха!..
Он прошептал это так тихо, что никто, кроме нее, не услышал. Диана знала: француз надеялся, что она выкажет свой страх, – поэтому никак не отреагировала на оскорбление.
Тут Везеул наконец выпустил ее руку, и Диана с облегчением вздохнула. Френсис же, поспешивший увести ее подальше от Везеула, шепотом сообщил ей о дурной репутации француза. «Совершенно излишнее предупреждение», – с усмешкой подумала Диана.
Женщины представляли для нее испытание совсем иного рода. Конечно же, самым неприятным испытанием была злобная леди Хейкрофт. Что же касается лорда Сент-Обина, то он ее игнорировал, даже бровью не повел при ее появлении. К счастью, от светской пары никто и не ожидал особых нежностей, так что муж мог весь вечер ее избегать, и никто бы не подумал, что у них что-то неладно.
Но для Дианы поведение Джервейза было как холодный ветер с севера, и ей ужасно хотелось спрятаться в каком-нибудь укромном уголке, чтобы вволю поплакать.
За обедом ей, как и подобает, отвели место хозяйки дома в торце стола. Вероятно, Джервейзу такое расположение понравилось, потому что теперь их разделяла вся длина полированного стола красного дерева.
Обед казался бесконечным. Бесчисленные блюда появлялись и исчезали, лакеи то и дело предлагали вино, а два джентльмена, сидевших по обе стороны от Дианы, соперничали за ее внимание.
Диана мало говорила, зато с чарующей улыбкой слушала, и джентльмены ничего не имели против. На протяжении обеда она не раз чувствовала на себе взгляд Джервейза, а когда смотрела в его сторону, то всегда оказывалось, что его взгляд был обращен вовсе не на нее.
Обед был легким испытанием по сравнению со следующим раундом – когда дамы ушли в гостиную, а джентльмены остались пить портвейн. И даже самые доброжелательные из женщин были ужасно любопытны. Впрочем, почти все они были слишком хорошо воспитаны, поэтому не задавали вопросов о ее происхождении, но Диана все же чувствовала их любопытство и оценивающие взгляды.
Как ни странно, леди Хейкрофт сидела и лишь изредка бросала на Диану злобные взгляды. Когда к дамам присоединились джентльмены, стало ясно: она просто ждала момента, когда в появятся почти все гости.
– Леди Сент-Обин, а это правда, что вы были лондонской куртизанкой? – раздался вдруг громкий и отчетливый голос леди Хейкрофт.
И в тот же миг воцарилась полная тишина. Диана, разумеется, встревожилась, но не удивилась. Она предполагала, что ее мог выдать Везеул, а леди Хейкрофт, очевидно, была его союзницей. Джервейз стоял в ближайшей от нее компании мужчин, и в его сторону уже начали поглядывать. Диана, конечно же, сознавала: если она сейчас ответит неудачно, ее позор отразится и на нем. И тогда от едва ли сумеет ее простить…
Решив, что лучшая оборона – юмор, Диана вскинула подбородок и с беззаботным смехом ответила:
– Господи, где вы услышали такую глупость? Это еще более абсурдная выдумка, чем рассказы про сумасшедшую, сидящую под замком где-то в Шотландии. – Она бросила взгляд на мужа. – Вы были правы, мой дорогой. Мне следовало раньше присоединиться к вам. Слухи ходят просто поразительные…
Леди Хейкрофт, злобно усмехнувшись, выпалила:
– Вы отрицаете, что жили в Лондоне под именем миссис Линдсей и имели прозвище Прекрасная Луна? Или что бывали у Гарриет Уилсон и танцевали на балу киприанок?
Ни секунды не колеблясь, Диана с улыбкой протянула:
– А-а, понятно… Леди Хейкрофт, я вам сочувствую. Кто-то над вами подшутил: подбросил вам крупицы правды, – чтобы вы сделали неправильные выводы.
Диана раскрыла шелковый веер, сделала несколько взмахов и, глядя на собеседницу ясными глазами, сказала:
– Посещать такие места было очень дурно с моей стороны. Но я выросла в провинции и часто слышала, что в Лондоне у дам гораздо больше свободы. Вот я и решила использовать эту свободу, чтобы удовлетворить свое любопытство. – Она вздохнула и, похлопав ресницами, продолжила: – Когда же я приехала на бал киприанок, то сразу поняла, что очень ошиблась и что мне не стоило туда приезжать. – Диана взглянула на других дам, на тех, кого считала беспристрастными судьями. – Должна признаться, мне, как всякой респектабельной женщине, всегда было интересно узнать, каковы они, наши соперницы. Наверняка некоторые из вас задавались тем же вопросом?
Леди Каслри, весьма консервативная матрона, с усмешкой заметила:
– Какая же приличная дама об этом не думала? Порой слышишь такие рассказы… – Она покачала головой и, снисходительно поглядывая на Диану, добавила: – Но все равно, дорогая моя, посещать одной такие места совершенно неприемлемо.
Диана улыбнулась пожилой женщине с искренней благодарностью.
– Вы совершенно правы, леди Каслри. Я никогда больше не сделаю ничего подобного.
Другая женщина, чье имя Диана не запомнила, наклонилась к ней и тихо спросила:
– Скажите, а многих джентльменов вы узнали?
Кое-кто из мужчин – те, кто все же услышал вопрос, – тотчас насторожились. И некоторые из них действительно были на том балу.
– Боюсь, я очень мало кого знаю в высшем свете, – уклончиво ответила Диана. – Полагаю, в большинстве своем на балу были молодые холостяки.
Казалось, ее ответ вызвал в мужском лагере огромное облегчение.
– Но как вас туда пустили? Вы ведь поехали без провожатого?
– Нет-нет, со мной был кузен моего мужа. – Диана виновато посмотрела на Френсиса, который наблюдал за ней с восхищением. – Сначала он был категорически против, но когда понял, что я решительно настроена поехать, все же согласился меня сопровождать. – Она с тревогой покосилась на мужа. – Но я быстро поняла, какую глупость совершила, и мы ушли. Сент-Обина не было в городе, и он, конечно, об этом не знал. Боюсь, леди Хейкрофт, вы навлекаете на меня недовольство мужа.
Джервейз наблюдал за этой сценой с невозмутимым видом, хотя в груди его бушевала ярость. А леди Хейкрофт между тем предприняла новую атаку.
– Но вы ведь действительно назывались тогда «миссис Линдсей»?.. Почему же не «леди Сент-Обин»?
Диана засмеялась, изобразив легкое смущение.
– Ох, боюсь, вы нас разоблачили… Видите ли, нам с мужем очень нравилось играть как раз в то, что вы предполагаете. Но, леди Хейкрофт, вам ведь, конечно, знакомы игры, когда для еще большего удовольствия любовники притворяются теми, кем не являются.
Большинство дам прекрасно знали, что Диана имела в виду, судя по выражению их лиц, где отразились воспоминания об играх, в которые играли они сами, когда были влюблены. Выдержав паузу, Диана перешла в наступление – настало время пустить в ход ее самое сильное оружие в этой светской битве.
– Я называлась «миссис Линдсей», потому что это была девичья фамилия моей матери. В отличие от фамилии Бранделин она достаточно распространенная, чтобы не привлекать внимания. Моя мать, знаете ли, была дочерью генерала лорда Линдсея.
