– Я не рассказал ему всего, что произошло в тот вечер, когда Сэйбл стреляла в нас с Лайлой.
Лидс…
– Знаю. Я собираюсь с мыслями. Просто…
Детектив возвращается, и я прерываюсь на полуслове. Он садится на место, внимательно посмотрев на меня.
– Вы только что разговаривали с Уиллоу?
Я киваю.
– Каким образом?
– С помощью ноутбука. Я обращаюсь к ней вслух, а она печатает ответы на компьютере.
Детектив задумчиво смотрит на меня.
– Потрясающе.
Я разворачиваю ноутбук экраном к нему.
– Хотите увидеть, как она это делает?
Он качает головой.
– Нет необходимости. Я вам верю. – Он подается вперед и включает запись. – Так что же случилось на следующее утро?
13
Я просыпаюсь от запаха яичницы. Лайлы в постели нет. Рядом с ее подушкой рассыпаны зерна попкорна. Я торопливо подбираю их, иду в ванную и стряхиваю в мусорное ведро.
Почистив зубы, иду вниз, не зная, чего ожидать. Лайла давно уже не готовит; кто орудует на кухне?
Захожу на кухню. Она в той же самой футболке, в которой Уиллоу вчера легла в постель. Вот только я не уверен, что это Уиллоу.
Впервые я не могу определить, кто передо мной. Уиллоу проснулась уже как Лайла?
Украдкой наблюдаю за ней, стоя в дверях. А если Уиллоу прикинулась Лайлой, чтобы разыграть меня?
От этой мысли сразу становится дурно. Уиллоу защищает Лайлу. Вчера вырвала бокал с вином у меня из рук. Сомневаюсь, что она решится на обман теперь, когда я о ней знаю.
Она поднимает голову от плиты, и мы смотрим друг другу в глаза. Я мгновенно узнаю Лайлу.
– Доброе утро, – произносит она хриплым со сна голосом. Веки немного отекли, и вообще она выглядит усталой. Похмелье, ничего не поделать.
– Доброе утро. – Я подхожу, целую ее в щечку и заглядываю в сковороду.
– Хочешь? – Лайла указывает вилкой на яичницу-болтунью. – Я читала, что яйца помогают от похмелья.
– Нет, я в норме.
Наливаю себе кофе и прислоняюсь к столу, поглядывая на Лайлу. Интересно, помнит ли она хоть что-то из вчерашнего?
– Ты во сколько встала?
– В пять. И больше не смогла заснуть. Жуткое похмелье. – Она поворачивается ко мне и спрашивает: – Хочешь, расскажу кое-что странное?
– Что?
– Просыпаюсь, а у меня в зубах попкорн застрял.
У меня по спине пробегают мурашки. Я поспешно отворачиваюсь и добавляю в кофе сливки.
– Ну да, мы с тобой вчера смотрели кино в постели. Ты была совсем пьяная.
Лайла через силу смеется, затем прикладывает ладонь ко лбу и морщится.
– Отпад! Ничего не помню.
Она горкой накладывает яичницу на тост и садится за стол. Я вглядываюсь в ее глаза. Зрачки темные и расширенные – словно два шарика из темного стекла, окаймленные зеленой радужкой.
Лайла отделяет вилкой кусочек тоста с яичницей, отправляет в рот и принимается постукивать вилкой по столу. Колено подергивается вверх-вниз, будто состояние похмелья как-то наложилось на внутреннее напряжение и лишняя энергия ищет выход.
– Сколько кофе ты сегодня выпила?
Она проглатывает тост и вытирает рот салфеткой.
– Пять чашек. Думала, поможет.
Теперь понятно, почему она так себя ведет. Я было снова подумал, это Уиллоу, но нет. Судя по тому, как она ест, это Лайла. Кладет в рот по маленькому кусочку, всегда вилкой. Уиллоу давно бы уже целую тарелку слопала.
– А может, тебе как-то расслабиться? – предлагаю я. – Устроить очередной пляжный день.
Она машет рукой в сторону окна.
– Не выйдет. Непогода.
Я отдергиваю штору. По небу плывут гряды темно-синих холмов. Открываю приложение в телефоне. Так и есть, в ближайшие два дня обещают дожди. Снова смотрю на Лайлу. Она съела всего половину тоста с яичницей, однако уже отодвинула тарелку и уткнулась в телефон.
– Тогда чем займешься сегодня?
– Пора обновить твои аккаунты в соцсетях. После фото в самолете мы ничего не запостили. Давай сделаем сексуальные снимки под дождем. Шикарная обложка для альбома может выйти!
А вот это уже реальный кошмар. И сейчас Лайла догадается по моему лицу, что я не в настроении позировать.
– Я понимаю, ты не хочешь думать о работе, однако в доме полно потенциальных декораций для фотосессии. Дай мне всего два часа, и я отстану от тебя до самой среды.
– Почему до среды?
– В среду мы уезжаем.
У Лайлы нежный голос, однако ее слова все равно невольно воспринимаются как жестокие. Пройдет всего несколько дней, и мы оставим Уиллоу одну. А мне очень не хочется уезжать, пока она не будет готова получить ответы. Кроме того, ответы почему-то нужны мне самому. Наверное, я не смогу жить в реальном мире, пока не выясню, что здесь происходит.
Я сажусь напротив Лайлы.
– А как ты отнесешься к тому, если мы немного задержимся?
Ее плечи опускаются.
– Ты серьезно?
– Да. У меня много композиций на выходе. Постараюсь закончить альбом, если ты дашь мне немного времени.
– Ни разу не слышала, чтобы ты играл на рояле.
– Рояль был не нужен. Я писал тексты.
Это ложь.
Она со вздохом кладет телефон на стол.
– Лидс, не хочу показаться капризной, но здесь ужасно скучно. Я скоро с ума сойду. Меня утомляет тоска. Все время чувствую себя измотанной. Только и делаю, что сплю.
Понимаю, что в ее состоянии виноват не кто иной, как я. Однако сдаваться не хочу.
– Предлагаю компромисс.
Она поднимает бровь.
– Смотря какой.
– Я позволю тебе три часа фотографировать меня сколько угодно и в каких угодно позах, а ты даешь мне еще три дня, чтобы поработать над альбомом.
– Значит, я могу снимать тебя и под дождем?
Я киваю.
Лайла пытается выдавить улыбку сквозь похмелье.
– Договорились. – Она нагибается над столом и целует меня. – Ты не пожалеешь.
Она ошиблась – я уже сожалею. Со дня нашего приезда в гостиницу я много чего натворил и сожалею почти обо всем.
И все равно ничего не делаю, чтобы остановиться.
Прошлой ночью Лайла спала часа четыре от силы. Представления не имею, как она продержалась до восьми вечера с учетом трехчасовой фотосессии, похмелья и строгой диеты. Наконец она рухнула в постель и вырубилась. Сейчас почти десять; никаких признаков присутствия Уиллоу. Пытался спрашивать, здесь ли она. Ответа нет.
