Он остался со мной на выходные, вместо того чтобы отправиться на бранч со своей семьей, как всегда. И из-за меня у него теперь синяк, ему придется еще больше лгать. Как я могу быть ответственной за это? Как я могу оставаться здесь с чистой совестью, если знаю, что Чейз бросит все, чтобы помочь мне? Чейз – тот, кто делает все для людей, которые важны для него. Даже если это означает отказаться от собственных желаний. Он делал это слишком долго, я не хочу быть для него обузой. Он должен жить той жизнью, которую заслужил.
Я не хочу быть для него якорем, но именно это и делаю. Я для него бремя. Даже на расстоянии я замечаю его настороженный взгляд, в котором читается беспокойство. И вдруг возвращается оно – напряжение, которое, казалось, до этого момента он полностью поборол в общении с Мией. Я отвечаю на его улыбку, несмотря на то что мне не хочется.
– С тобой все в порядке? – спрашивает Шарлотта. Похоже, от нее не ускользнул наш короткий обмен взглядами с Чейзом. Но, может быть, она тоже понимает, что абсолютно ничего не в порядке.
Я хочу покачать головой, хочу избавиться от дурных мыслей и лишних чувств, побороть их навсегда – но вместо этого я просто киваю. Ничего не в порядке, но скоро будет. Должно таким стать, потому что иначе я не знаю, как двигаться дальше. И пока я таращусь в свой стакан, будто темная жидкость в нем содержит хоть какие-то ответы, я ощущаю отсутствие Кэти отчетливее, чем когда-либо. Раньше я могла представить, что она все еще там. Где-то снаружи. Что она слишком занята, чтобы отвечать на мои сообщения, но читает их и все слушает. Что она веселится, живет своей жизнью и переживает приключения, о которых подробно расскажет в конце лета.
Но лето прошло, Кэти больше нет. Она никогда больше не поговорит со мной, и я не смогу признаться ей, как сильно скучаю. Я не смогу рассказать ей о человеке, в которого влюбилась вопреки здравому смыслу. Ей бы понравился Чейз, я в этом уверена.
Понятия не имею, почему именно от этой мысли у меня на глазах выступают слезы. Возможно, потому что Кэти никогда с ним не познакомится. Она никогда о нем не узнает. Она не просто удалила сообщения или голосовую почту, она умерла.
Я была идиоткой, полагая, что смогу просто остаться в Фервуде и продолжать жить, как раньше.
– Хейли!
Только когда Лекси зовет меня по имени, я понимаю, что делаю. Я опускаю свой стакан и проталкиваюсь сквозь толпу к выходу. Я никого ни о чем не предупреждаю. Я просто хочу выбраться отсюда. Мне нужен свежий воздух, потому что я чувствую, что задыхаюсь от собственных мыслей.
Я проталкиваюсь мимо людей, знакомых со мной, и приветствую их, игнорируя вопросительные взгляды, и обхожу стол, за которым пожилые люди играют в карты. Кажется, будто проходит целая вечность, прежде чем передо мной наконец не появляется дверь. Еще несколько шагов, а затем…
– Эй.
Я вздрагиваю, когда ощущаю теплую ладонь на своей руке, и инстинктивно сбрасываю ее с себя. Внезапно я вижу зелено-карие глаза Чейза. И вдруг в этот момент я точно понимаю, что мне нужно сделать.
Глава 9
Чейз
Что-то не так. Я так отчетливо это чувствую, словно Хейли произнесла мольбу вслух, хоть она и не издала ни звука. Но ее глаза широко распахнуты, и я так отчетливо вижу в них панику, что вспоминаю нашу первую встречу в Фервуде, когда она вела себя со мной так, будто мы знакомы. Только, кажется, в этот раз ее паника стала еще больше.
– Пойдем, – я кладу руку ей на спину, несмотря на то что она оттолкнула меня до этого, и открываю дверь.
Мы оказываемся перед баром: нас окутывает теплый ночной воздух, слышится запах сигарет – всего в нескольких шагах от входа стоит небольшая компания курильщиков. Я смотрю на Хейли.
– Хочешь, отведу тебя обратно в закусочную?
Она молча кивает, и мы отправляемся к закусочной. Она достает из кармана мобильник и печатает сообщение. Наверно, своим родителям, которые остались в баре. Я мельком видел их, когда пришел, но желания пообщаться с ними у меня не возникло. Если бы они этого захотели, то я бы не противился, но в конце концов я вполне могу себе представить, какое дерьмовое первое впечатление наверняка произвел на них. Парень с подбитым глазом, который, скорее всего, был замешан в драке и поздно ночью привел их дочь в закусочную. Я фыркаю. Не хватало только мотоцикла и байкерской куртки, но это стиль Клэйтона, а не мой.
По дороге Хейли не говорит ни слова. Она уставилась в одну точку на земле, почти механически ставя одну ногу перед другой. Будто никак не могла дождаться, когда наконец вернется в свою комнату. И дело не в том, что сейчас с ней именно я. В течение дня она ответила на мои сообщения, но совсем кратко и без подробностей. Ни о ее первом сеансе, ни о разговоре с родителями, ни о том, что происходит сейчас, она не рассказала. Если бы я не знал ее лучше, то предположил бы, что Хейли намеренно держит меня на расстоянии. Но надеюсь, что мне показалось. Боже, я очень на это надеюсь.
– Хочешь посидеть? Еще что-нибудь поесть? – спрашиваю я, как только мы добираемся до закусочной. Сегодня внутри много народу, потому что еще ранний вечер, чуть позже восьми. Местные жители и туристы ужинают, а группа подростков, попивая молочные коктейли, собралась в зоне отдыха.
Хейли отрицательно качает головой и спешит к лестнице. Я ненадолго застываю, киваю в знак приветствия Марисоль, у той вечерняя смена, а затем следую за Хейли наверх. Перешагиваю через ступеньку, потому что мрачное предчувствие внутри продолжает нарастать. Что-то не так. Я знаю. И с каждой секундой это становится очевидным.
Хейли уже в своей комнате, когда я туда вхожу. Она положила сумку, сняла сандалии и включила прикроватную лампу. И она так же неподвижна, как и в прошлый раз. Как во время нашего последнего прощания. Только теперь она не поворачивается ко мне спиной, а стоит посреди комнаты и так сильно дрожит, будто мы вернулись прямо из снежной бури.
Не говоря ни слова, я подхожу к ней и беру ее руки в свои. Они ледяные. Хейли выглядит настолько несчастной, что я не могу не притянуть ее к себе.
Она обнимает меня и цепляется пальцами за футболку. Понятия не имею, в чем дело, или, может, что-то случилось, поэтому просто крепко прижимаю ее к себе и глажу по спине. Не знаю, поможет ли ей это. Что бы я ни сказал или сделал, поможет ли ей это или только усугубит ситуацию? Я просто не знаю. Даже с Джаспером я не чувствовал себя таким бессильным, и это дерьмовое чувство. Я бы сделал все, чтобы помочь Хейли, но понятия не имею, как.
– Ты хочешь поговорить? – наконец еле слышно спрашиваю я, потому что мы стоим, так тесно прижавшись друг к другу, что мой рот оказывается на уровне ее уха.
Она качает головой и цепляется за меня чуть крепче. И тогда я чувствую их. Слезы. Хейли не шмыгает, не всхлипывает, но молча плачет – и все во мне болезненно сжимается.
– Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной о чем угодно? – Я не отпускаю Хейли, прижимаю руки к ее щекам и ловлю испуганный взгляд.
