– Почему мы вообще продолжаем этот разговор? Очевидно, что Чейз больше не хочет учиться и работа в семейной компании его не интересует.
Мама бледнеет. Ее вопросительный, почти испуганный взгляд падает на меня. Прежде чем кто-то из нас успевает что-то сказать, отец добавляет:
– Не волнуйся, я прекрасно все понимаю. Ты должен выяснить, чего на самом деле хочешь от жизни. Я же хочу, чтобы ты подождал с резкими движениями до окончания учебы, как Джош.
Серьезно? Из всех людей на планете в качестве примера для подражания он выбрал моего старшего брата? Даже Джош выглядит шокированным. Он пытается что-то сказать, но мне все равно, что это будет. Я услышал достаточно, довольно.
Я отодвигаю стул и встаю.
– Прости, что стал разочарованием для тебя, папа.
И с этими словами я ухожу.
– Чейз! Подожди!
Не папа, даже не мама, а мой старший брат следует за мной на улицу. Он хватает меня за руку, прежде чем я успеваю сесть в «Додж» и уехать.
– Что, Джош? – Я вырываюсь из его хватки. – Что из того, что папа не бросил мне в лицо, ты хочешь сказать?
После возвращения Джоша мы почти не виделись – не говоря уже о том, чтобы поболтать по душам. Похоже, нам больше нечего сказать друг другу, а ведь раньше мы были близки.
– Ничего… – словно защищаясь, он поднимает руки вверх.
– Ах, ничего? А что тогда?
Секунду Джош пялится в землю, потом громко вздыхает и смотрит мне прямо в глаза.
– Я восхищаюсь тем, что ты только что сделал.
Чего? В списке того, что я ожидал – а это довольно большой список, – этого заявления, безусловно, не было.
Я в недоумении зажмуриваюсь.
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет, чувак, – возможно, впервые Джош сбрасывает маску весельчака, которую носил с тех пор, как вернулся, и я наконец узнаю своего брата. Джош ведет борьбу, ежедневную борьбу с самим собой, и, хотя он выглядит лучше, глаза больше не красные и его не бьет дрожь, реабилитация еще не закончена. Джош должен продолжать бороться со своими демонами. И так будет всю оставшуюся жизнь.
– Ты знал, что они будут разочарованы, и все равно сделал это. У меня никогда не было смелости все бросить. Моя учеба и моя жизнь, знаешь, они не настоящие.
Я фыркаю куда-то в сторону. Похолодало, а я забыл куртку дома, но мне все равно. Я определенно не вернусь туда, чтобы ее забрать.
– Да, только мы оба пришли к этому выводу довольно поздно, – выпаливаю я.
Что папа имел в виду? «Я же хочу, чтобы ты подождал с резкими движениями до окончания учебы, как Джош». Да, конечно. Спасибо за удар в спину! Будто это не он все лето, при каждой подвернувшейся возможности, показывал мне, как сильно ему не хватает Джоша. Мой старший брат примерно в тысячу раз лучше, чем я, – я чувствовал именно это. И да, может быть, я несправедлив, но факты есть факты. Все лето я чувствовал себя человеком второго сорта, неочевидным выбором. Я был как пластырь, который временно наклеили на рану, хотя была нужна повязка.
– Я бы так не сказал, – задумчиво произносит Джош. – Если честно, я только и ждал, когда ты решишься на этот рисковый шаг – сказать им правду.
– Что?
– Ты понятия не имеешь, что ли? Черт, да я все время завидовал тебе.
– Завидовал? – переспрашиваю я и бросаю взгляд в сторону дома, но мы по-прежнему одни. Ни мамы, ни папы поблизости не видно. Даже Фила, которого я, вероятно, испугал, бросив «бомбу» из правды прямо на головы наших родителей. Но об этом я позабочусь позже, сейчас очередь Джоша. – Ты мне завидовал?
– У тебя всегда была цель, Чейз, ты знал, что хочешь делать со своей жизнью, даже если сбился с пути и, как и все Уиттакеры, отправился в Бостон. И даже тогда ты все равно пытался не разочаровать нашу семью. У меня же нет никакой цели, я потерялся. Как ты думаешь, почему я нашел убежище в коксе, выпивке и драках? – Брат презрительно фыркает и теребит волосы.
Я внимательно смотрю на Джоша. Я смотрю на него и не могу поверить в то, что сейчас услышал. Почему, черт возьми, он не сказал мне об этом раньше?
– Я думал, что ты подсел на наркотики, потому что не выдержал давления и не хотел заниматься скучной офисной работой всю оставшуюся жизнь.
Он горько смеется.
– Это тоже, но я… черт, Чейз, я был так потерян. Я понятия не имел, куда иду. У меня никогда не было плана или как минимум чего-то вроде хобби, которым я бы хотел заниматься. У меня ничего не было. Только жизнь из книжки, в которой я не видел себя.
Я пытаюсь осознать сказанное братом. Джош всегда был самым амбициозным из нас – перфекционистом и примерным сыном. Я никогда не думал, что он чувствует себя таким потерянным. Наоборот, я был твердо убежден, что у него есть план, а теперь выясняется, что на самом деле никто из нас не хотел заниматься семейным бизнесом. Мы оба струсили и предпочли притвориться, что работа в фирме – это наша мечта. Мы обманывали не только родителей, но и друг друга.
Дерьмо… Может быть, я слишком быстро осудил Джоша? У каждого из нас есть проблемы, о которых никто не знает. Даже самые близкие друзья порой удивляют, что уж говорить о собственной семье? Когда я наконец понял, как сильно Джош страдал, было уже поздно.
– Прости. – Слова срываются с моих губ, прежде чем я успеваю подумать об этом. – Я понятия не имел, что с тобой происходит. И я был чертовски зол на тебя… Я знал, что ты переживаешь тяжелый период, но в то же время… – Я отворачиваюсь, нервно тру шею и глубоко вздыхаю. – Дерьмо, Джош, это выглядело так, будто ты бросил меня. И не только меня, но и маму с папой, компанию и даже Фила. Внезапно я словно стал тобой – в этих дерьмовых подпольных боях и даже дома. И все спрашивали о тебе. Родные хотели знать, где ты, как у тебя дела и почему ты больше не связываешься с ними.
– Я знаю, – его лицо искажает боль. – В основном я был либо под кайфом, либо отходил после него. Мне было стыдно признаться родителям, что я попал в клинику. Я знаю, что ты сделал, и ни разу не поблагодарил тебя за это…
– Я не хочу благодарности.
И никогда не хотел. Я просто хотел… Черт, я просто хотел вернуть своего старшего брата. Я хотел вернуть Джоша. А потом, когда он вернулся домой и сделал вид, что все в полном порядке и ему никогда не было так хреново, что пришлось обратиться в специализированную клинику, я был сбит с толку. Я люблю брата, но я был чертовски зол на него – и, честно говоря, до сих пор злюсь.
В воздухе повисает молчание. Мой взгляд падает на наш дом, но никто не выходит. Мы по-прежнему одни возле машины, хотя я уверен, что мама и папа наблюдают за происходящим на улице из окна.
– Я знаю, что ты не просишь благодарности, – наконец выдавливает Джош, засунув руки в карманы брюк. – Но ты должен знать, что я благодарен. Прежде всего… – Он откашливается и неуверенно добавляет: – Прежде всего я хотел извиниться перед тобой. За то, что втянул в этот бардак, за то, что ты прикрывал меня и лгал близким… Я не должен был просить тебя об этом, теперь я это понимаю. В клинике… Я говорил с психологом о решениях, которые принял, особенно о тех, что повлияли на тебя. И мне стало ясно, что я все испортил. Я был дерьмовым старшим братом последние несколько лет, и мне жаль.
