Нет, не позволю…
Я поднимаюсь, оглядываюсь по сторонам и впервые с тех пор, как стало точно известно, что меня приняли учиться в Харбор-Хилл по направлению «Психология», чувствую на сердце тяжесть. Надеюсь, новая кровать окажется такой же удобной, но все равно буду скучать по своей старой с продавленным матрасом и голубым обоям с небом и облаками над ней. Так же как и по простому деревянному письменному столу, на внутренней стороне которого мы с Купером и Мэйсоном выцарапали свои имена и странные комиксы, которые теперь не может разобрать ни один из нас. Или по моему пушистому разноцветному круглому ковру, скрывающему бо́льшую часть засечек на паркете. В конце концов я наверняка заскучаю даже по здешней жаре, которая в знойные летние дни окутывает тебя и давит, и по скату крыши над кроватью, о который все эти годы слишком часто ударялась головой. Или по Купу, когда он спал у меня в комнате, чтобы мама с папой не поняли, что он очень поздно вернулся. Тогда по огромной шпалере на стене дома он забирался на гараж, а оттуда залезал в мою спальню. Его собственная находится в другой части дома, прямо около комнаты наших родителей. Потому у него нет или не было шансов влезть и вылезти незамеченным. Для этого он пользовался моей комнатой. Когда он возвращался, на полу вечно оставался плющ или какие-нибудь другие растения. Родители больше не переступали порог комнаты Купа после того дня, который все изменил…
Мэйсон и Купер миллионы раз сидели со мной перед телевизором или рассказывали мне выдуманные истории. Мэйс часто тут бывал. Он для меня как второй старший брат.
Эти старые воспоминания прокатываются по мне, как волны по скалистому берегу, и я вдыхаю их аромат, потому что от него веет защищенностью. Потому что на мгновение он заставляет меня забыть о том, что все уже не как прежде.
Купер больше не играет в футбол, а оканчивает университет по профилю «Искусство и история искусств» и наконец занимается тем, что любит. Папа больше им не гордится, а мама делает так, чтобы я не могла забыть о том, о чем бы с удовольствием забыла. Мэйсон больше не приезжает в гости, а я жила здесь – все это время. Как будто одна. Мне не хватало брата, и думаю, не только его отсутствие вызывало у меня такое чувство одиночества, но и осознание, что родители не ощущают то же самое. Даже в своем одиночестве я оказалась одна.
– Зоуи? – Рука отца на плече заставляет меня испуганно вздрогнуть. Я усиленно моргаю.
– Прости, задумалась. Что ты сказал?
– Когда нам отвезти тебя на вокзал… и все ли в порядке с мебелью? Ее же доставят завтра, правильно? – Папа тепло улыбается, и у меня на глазах наворачиваются слезы. Купер выглядит как более молодая версия отца, только с более густыми волосами, бородой и на голову выше. Темно-каштановые волосы, выразительные черты лица, карие глаза, похожее телосложение. По моему папе видно, что раньше он активно занимался спортом. Что он много смеялся и жил. Глубокие морщинки вокруг глаз ему идут.
А сейчас? Больше всего мне хочется наорать на отца за то, что он обращается со мной так, словно я самое драгоценное сокровище на свете, а с моим братом – как с человеком, который все лишь ломает. Мечты, желания и, раз уж на то пошло, мою жизнь тоже.
Звук моего покашливания наполняет комнату, и я беру себя в руки.
– Если все пойдет по плану, да. В противном случае все приедет в понедельник, переживу.
– Я так рада, что ты пробыла здесь так долго, но… тебе хватит оставшейся пары дней, чтобы устроиться, солнышко? – Мама шагает вперед. Сегодня на ней стильное серое шерстяное платье и темная помада. Мне всегда казалось, что она похожа на Грейс Келли.
– Не волнуйтесь так. Я со всем разберусь. А если что-то пойдет не так, то позвоню. – Теперь у меня получается искренне, широко улыбнуться, и мама тоже улыбается. Папа лишь кивает и хлопает меня по плечу.
– Хорошо. Это хорошо.
– Ну, и кроме того… – вылетает у меня, и я тут же прикусываю губу.
В комнате воцаряется тишина. Пока я не вздыхаю, набираю полную грудь воздуха и не договариваю до конца предложение, которое не хотела начинать:
– Лэйн тоже там. Как и Мэйсон. Я не одна. И найду новых друзей.
Мама становится серьезной, а ее взгляд перемещается к отцу, который убирает руку и слегка отворачивается. У него заходили желваки, и я отчетливо вижу, как недавние радость и теплота исчезают с его лица. За один миг его словно перекашивает от боли, и я напрягаюсь всем телом, готовясь к его следующим словам. Тем, которые он произносит всегда.
Ты не должна с ним видеться. Он делает все только хуже. Тогда он уже о тебе не позаботился, его не было рядом и сейчас тоже не будет. Это все его вина! Не желаю больше слышать его имя – никогда.
Но я напрасно жду. В итоге папа молча хватает мой чемодан и, несмотря на то что у него есть колесики, уносит.
– Пора выезжать, иначе Зоуи опоздает на поезд. Жду вас внизу у машины.
После того как он уходит из моей комнаты, я потираю руками плечи и в нерешительности замираю напротив мамы.
– Твой папа прав, нам надо идти.
– Мам?
– Да?
– Я не собиралась начинать этот разговор. Но… он ведь мой брат, – шепчу я, и голос надламывается. Он мой брат, хочется закричать мне. Ваш сын.
Он ломает больше, чем вы можете себе представить.
– Знаю, – мягко отвечает она, как будто услышав мои невысказанные мысли громко и четко. – Знаю… – Затем она тоже уходит, а мне больше ничего не остается. Я даю волю слезам.
2
Мы не знаем, что принесет нам будущее. Независимо от того, насколько мы его распланируем и как бы нам ни хотелось его изменить, оно всегда отыщет способ, как нас удивить, в хорошем или плохом смысле. Наше прошлое – лучшее тому доказательство…
Зоуи
Моя толстовка пропотела насквозь. На улице слишком холодно, в машине слишком жарко, а я и так была на взводе из-за разговора с родителями и последовавшего за ним прощания. Оно давило и в то же время освобождало.
Почему-то по пути на поезд, который я на самом деле чуть не пропустила, во мне впервые зародился настоящий страх. Перед тем, что мама с папой правы, твердя мне несколько недель подряд, что я еще не готова, что, возможно, действительно не справлюсь с этим городом или с учебой. А сильнее всего я боялась, что, когда начну жить с Купером, между нами все будет не так, как прежде. Что мы отдалились друг от друга из-за того, чего никогда не должно было произойти.
Не хочу, чтобы брату стало хуже только оттого, что я живу в соседней комнате.
На краткий миг меня накрывает этой тревогой и угрызениями совести, так как это Мэйсу в конце концов удалось уговорить Купера согласиться на мой переезд в квартиру. Сперва он хотел держать меня подальше от себя, Сиэтла и учебы. И был не в восторге уже тогда, когда в прошлом году за завтраком с Энди и Джун я вскользь ему об этом рассказала.
