– Вот это называется лайнером. Его надевают на культю, чтобы протез сидел идеально. Этот из ПВХ и карбона с парочкой других элементов и подогнан под размеры моей второй икры. – Протез уже давно снят, теперь он стягивает лайнер. Я еще никогда не видела последствия ампутации и с трудом сглатываю. Но не потому, что меня это отталкивает, а потому, что у меня много вопросов.
Дилан двигает ногой, я замечаю линии мускулов над культей.
– Ты совершенно нормально занимаешься спортом? – Иначе я никак не могу объяснить такие мускулистые ноги.
– Эллиотт подбирает мне индивидуальные тренировки. Он был моим физиотерапевтом и остался другом.
– Ты был у него в четверг утром.
– Да. Пришел мой новый протез. Сперва они всегда отправляются к Эллиотту, который внимательно их изучает. Пока что он больше в этом разбирается. – Дилан осекается. – Есть еще кое-что: мое направление подготовки в университете официально называется «Ортобионика». Помимо прочего, я имею дело с изготовлением протезов.
– Почему ты ни слова не говорил об этом остальным?
– Не было подходящего момента. А потом показалось, что это будет уже неправильно, поздно, что ли. Я спокойно с этим жил. Никаких вопросов, никаких мыслей о прошлом.
– Они бы тебя не осуждали.
– О людях в Беллингхеме я тоже так думал. Старые друзья, моя команда – но они осуждали. Хуже всего оказались перешептывания за спиной. Поэтому я уехал в Сиэтл. Я узнал город за время реабилитации, и университет хороший.
– Они идиоты, Дилан.
Мы просто смотрим друг на друга, абсолютно не двигаясь. Мои пальцы пробегают по его щеке, скулам и волосам.
– Надо поторопиться. Ты не захочешь пропустить бабулины бургеры. Я только быстро обработаю культю, и пойдем вниз. К счастью, ба не привыкать к моему виду в трусах, – шутит он и собирается встать.
– Ты куда?
– Крем лежит недалеко, единственный тюбик в маленьком верхнем ящике в шкафчике у раковины. У меня всегда есть здесь запас, а бабушка просто отказывается использовать этот ящик для чего-то другого. Возможно, из-за одного этого крема в ванной у нее возникает ощущение, что я все еще здесь.
– Я его принесу.
А потом я его целую. Просто так. Потому что это кажется правильным. Потому что нет никаких причин, чтобы этого не сделать. Это мягкий поцелуй, вопросительный. И Дилан мгновенно отвечает. Он зарывается рукой мне в волосы, обхватывает мое лицо и открывает губы. Наклоняет мою голову набок, а когда наши языки встречаются, я вдыхаю его стон. Мы падаем на кровать, он тянет меня за собой, и я тихо смеюсь ему в губы. До тех пор, пока не сажусь на него верхом и чувствую у себя между ног его возбуждение.
– Сегодня я не буду с тобой спать, – подражаю ему я. – Но с диким удовольствием буду с тобой целоваться.
– К черту бургеры. – Дилан тут же снова притягивает меня к себе. – Только бабуле не говори, – бормочет он между двумя поцелуями, и я бы расхохоталась в голос, если бы для этого не пришлось перестать его целовать.
36
Сохраняй прекрасные моменты. Впитывай их, словно они воздух, которым ты дышишь. Они поддерживают в тебе жизнь
Дилан
Без понятия, сплю я или нет. Все еще пытаюсь это выяснить. Я лежу на своей старой кровати в бабушкином доме, надо мной – Зоуи, она целует меня и при этом издает звуки, от которых у меня в штанах становится все теснее. А то, что она сидит на вышеупомянутом месте, не улучшает ситуацию.
Язык Зоуи играет с моим, губы у нее мягкие и теплые, а ее волосы щекочут мне щеки, в то время как нежные руки проникают под мою футболку. Совершенно неожиданно она слегка царапает мой живот, и в этот момент я теряю разум и прижимаюсь к ней бедрами. Ничего не могу с собой поделать.
Хотя мне ничего не хочется сильнее, прямо сейчас сорвать с нее одежду я не могу. В первую очередь, не после того, что произошло несколько минут назад. Это было слишком интимно, слишком глубоко, слишком ценно. Я не буду скреплять это сексом. Звучит идиотски, однако, по-моему, это верное решение.
Теперь Зоуи знает. Про моих родителей, аварию, мои неправильные поступки и протез. Она не просто видела мою ногу, но и прикасалась к ней. Впервые я такое позволил. Кроме Эллиотта, врачей и бабули, никто со времен аварии не трогал мой протез.
Только Зоуи.
– Вот бы мы были дома. Уже завтра, – шепчет она мне в губы, и я понимаю, к чему этот намек.
– Ты меня убиваешь, тебе это известно?
– Будет странно, если я скажу, что рада? – Я убираю ей волосы за уши и любуюсь прекрасным лицом. Глазами – голубым и карим, – слегка изогнутыми бровями, длинными ресницами и раскрасневшимися щеками. Влажными после наших поцелуев губами, которые сейчас складываются в дерзкую ухмылку.
– Нет. Не будет. Я рад, что ты рада. – Целую ее в кончик носа, и она немного его задирает. Наверно, ей щекотно от моей бороды. – И как бы мне ни хотелось продолжить, нам пора спускаться.
– Ты прав. – Она аккуратно слезает с меня, чтобы дать мне выпрямиться и наконец принести крем из ванной. Затем опять садится ко мне, внимательно наблюдая за каждым моим движением.
– Ты действительно не против?
– Я бы сказала тебе, если бы это было не так. Почему ты спрашиваешь, Дилан?
– Да просто так. Все хорошо.
– Мы уже прошли этап уклончивых ответов, если я не ошибаюсь…
Черт. Она права. Поэтому я набираю полную грудь воздуха, не свожу взгляда с собственных рук, которые втирают оставшийся крем в культю, и объясняюсь:
– Мне нужно было услышать это еще раз. Скорее всего, я бы заметил, если бы тебе стало противно или тебя отпугнули мои поступки, но приятно снова услышать, что это было не так. Все еще не так.
– Женщины тоже бывают стервами, – отвечает на это она и кладет руку мне не предплечье. – Полагаю, встречались такие, которые послужили причиной для твоей неуверенности.
– Там не о чем вспоминать, – признаюсь я и улыбаюсь, искоса глядя на нее.
– Хочется верить. Вот, твои костыли. – Зоуи протягивает руку и передает их мне. – Собираешься спуститься в боксерах?
– Да, так лучше.
– О’кей… может, принести тебе горох из морозилки или типа того? – Она пытается выглядеть серьезно, но в глазах буквально пляшут озорные искорки.
– Ах, черт. – Выпуклость у меня в трусах уже не так бросается в глаза, но она все еще есть, и не обязательно иметь уровень IQ выше ста, чтобы сложить два плюс два. – Просто дай мне две минуты, и я с этим разберусь. – Как в прямом смысле, так и в переносном, надеюсь.
Зоуи наклоняется ко мне и целует напоследок. Причем так страстно, что я забываю, как меня зовут.
– Увидимся внизу. Поспеши, не то я съем твой бургер. – В приподнятом настроении она выходит из комнаты, а я опускаю взгляд, потому что знаю, что ожидает меня после такого поцелуя. Черт. Не надо было так быстро отказываться от варианта с горохом.
