— Это всем вредно, — проворчала я, потихоньку оттаивая. Во всех смыслах.
— Это да. Но ему совсем вредно. Некроманты… — Водитель недвусмысленно покрутил пальцем у виска, я согласно хмыкнула. — Я, кстати, Владимир, можно Влад.
— Вы из Зеленого лепестка… Владимир? — спросила, пробуя на вкус непривычное имя.
— Ну да, — улыбнулся он.
— Как же вас сюда занесло? — пробормотала я задумчиво. — Лавиния. Можно Винни.
В странных вещах проявляется у меня перемена места и обстоятельств. Кажется, я за последние десять лет столько не представлялась сокращенным именем, сколько за эту поездку.
Впрочем, за все эти годы я и с людьми столько не знакомилась в неформальной обстановке, все больше по работе…
— Так получилось, — со смешком отмахнулся мужчина. — Родители переехали по работе, отец у меня целитель. Ну а я потом тоже вот прижился… Встречный вопрос: а как в эту глушь занесло такую женщину, как вы?
— Какую? — совершенно искренне растерялась я.
— Роскошную, — широко улыбнулся он.
— Грубая лесть, но все равно приятно, — не удержалась от ответной улыбки. — Вообще-то я ехала отдохнуть в тихом, спокойном месте по рекомендации одного знакомого. Но что-то пошло не так. — Я бросила выразительный взгляд на окно, об которое ветер разбивал крупные дождевые капли, и поежилась. Бедные остальные пассажиры, сколько их там мурыжить будут?
— Эй, ладно, отдохнете еще! — жизнерадостно заверил водитель. — Тут красиво. Правда, погода сейчас… Но это ненадолго. А чего вас капитан сюда погнал-то? Неужели подозревает?
— Понятия не имею. — Напоминание об этом человеке заставило неодобрительно поморщиться. — Он даже спрашивать ничего не стал и что-то смотреть — всех выгнал. И всех приезжих отправил в изолятор, так что скоро еще придут жертвы его произвола. А еще он грозился всех вместе с вагоном законсервировать. Что это значило?
— Э! Ну да, оно и понятно… — задумчиво протянул Владимир.
— Понятно что?
— Так Вит, ну, доктор наш, грозился убить любого, кто его до утра тронет. Может, как врач, если вдруг роды или что еще срочное, он и пойдет навстречу, но труп смотреть…
— И что?
— Ну, капитан — он очень сильный некромант. И он умеет трупы консервировать, если все в небольшом помещении произошло.
— Консервировать?.. — тупо переспросила я, после чего наконец сообразила: — Погодите, то есть изолировать от потока?
— Э… наверное. Я не очень в этом понимаю.
Ну Марг! Ну удружил!
Сырая магия — это поток, в каждом лепестке он свой. Сквозь Зеленый идет поток смешанной, разнородной магии; Сердцевина, как линза, разлагает его на составляющие, усиливает и направляет чистые «цвета» в стихийные лепестки, а в наш Белый она отражает все то, что не удалось изменить, а также часть изначальной, смешанной силы, измененной по сравнению с исходным материалом.
Вроде бы до сих пор ведутся споры, откуда и куда течет эта сила, смешивает Сердцевина цвета или разлагает, через Зеленый или все-таки через Белый лепесток наш мир сообщается с межмировым пространством. Честно говоря, я никогда не интересовалась этим вопросом и понятия не имею, как все это высчитывали и доказывали, поэтому знания мои ограничиваются университетским, а скорее школьным, курсом мироведения.
Но как бы ни было все устроено на самом деле, а именно этот общий поток подгоняет все перемены, которые происходят в мире. Мы все находимся внутри него, пусть даже самые сильные маги неспособны ощутить его течение и силу, только кажущуюся статичной. Часто поток этот связывают со временем — и технически, и аллегорически.
Существует… трудно назвать эту грандиозную систему скромным словом «чары». Скорее методика и сложный комплекс действий, позволяющий выключить некий сравнительно небольшой и относительно замкнутый объект из потока. Не знаю, способны ли на что-то подобное маги из других лепестков, но наши некроманты умеют.
Что в таком состоянии происходит с предметами, достоверно неизвестно, но живые существа от такого умирают. Наверное, мгновенно. И, наверное, совершенно безболезненно: у них просто останавливается сердце и перестает работать мозг. Считается, что невозможно вырвать из потока душу и именно насильственное разделение души и тела приводит к смерти.
Способ этот имеет массу недостатков и ограничений, поэтому используют его крайне редко, но все равно статус такой процедуры и ее результатов вполне четко определен законом. И, как ни странно, выключение места происшествия из потока является не только допустимым, но даже рекомендуемым следственным действием, если вдруг нет возможности провести полноценный осмотр. «Странно» — потому что от местного шерифа не приходилось ждать какого-либо уважения к законам.
А еще, насколько я знала, «в поле» для проведения такой процедуры требовались усилия двух-трех некромантов.
Если этот медведь в одиночку способен изолировать от потока целый вагон, да еще так спокойно, что ему на третий день без отдыха проще поступить так, чем все-таки разбудить врача, это наталкивает на определенные мысли. Как минимум о том, что Адриан Блак — самый сильный некромант из всех, кого я знаю.
Нет, я точно припомню Марту этого сослуживца!
Считается, что чем больше сила, тем разрушительней она сказывается на разуме человека. Таких магов ни в коем случае нельзя считать дураками, да и статистику никто не ведет, это все больше стереотипы, но…
В этот момент наш разговор прервался громким стуком в единственную дверь — пришли остальные полицейские вместе с остальными несчастными, кому по прихоти местного шерифа предстояло провести ночь в камере. Впрочем, не такие уж они были несчастные, по меньшей мере верхнюю одежду им забрать разрешили, я одна мерзла. Логично, конечно, потому что мое пальто осталось на месте преступления, но утешает слабо.
Владимир тут же отвлекся на своих коллег и остальных пассажиров. Я подвинулась, уступая часть сиденья взволнованной и расстроенной Татине, и поделилась с ней чаем, раз уж хозяин не отобрал термос.
Атмосфера в фургоне воцарилась на удивление мирная и дружелюбная. Пассажиры ворчали и ругали шерифа, но устало и хмуро, без огонька, — то ли их впечатлили угрозы, то ли заставляло смириться понимание непреодолимости сложившихся обстоятельств. Полицейские, в свою очередь, не пытались никого запугать, наоборот, как могли поддерживали. Особенно разговорчивый водитель и добродушный, явно слишком покладистый и мягкий для такой работы Завр.
Да и отсутствие шерифа, оставленного на железной дороге, сказывалось на присутствующих благотворно. Оставили бы его там насовсем, а?
— До чего жуткий тип, — пробурчала Татина, слегка успокоившись сладким чаем.
Фургон ехал не спеша, потому особо не громыхал и на ухабах подпрыгивал умеренно, так что пить можно было почти без риска облиться.
