— Что, и все? Только там? — пробормотала я, пропустив мимо ушей «столичную штучку». Пренебрежение в словах шерифа, конечно, задело, но… По сути-то он прав, карабкаться в горы — это вообще последнее, что могло прийти мне в голову. Проще уж нанять машину в Фонт!
— Только там, — подтвердил мужчина. — Был тут один, высчитывал все, где передатчики можно поставить, так и не высчитал. Если прижмет, туда кого-то из мальчишек посылают, но не в такую погоду, сейчас смысла нет.
— И кто знает, что место для связи здесь всего одно и именно там?
— Все, кому это интересно, — отозвался Блак. — Вряд ли Марг мог не знать.
— Я ему это припомню, — тихо пробормотала я, мысленно выругавшись. Пока еще не знаю как, но бумажками этот человек не отделается! — Погодите, но как тогда собирался связываться со своим редактором этот журналист? А он явно собирался!
— Выясним, — расплывчато пообещал шериф. — Значит, вы утверждаете, что планировали сообщить об этом журналисте Маргу, и только?
— А что еще я могла сделать? Если вы намекаете на убийство, то напрасно, мне не было смысла его убивать.
— С ваших слов, — уточнил мужчина. — Как и то, кто вы такая и зачем вы сюда приехали.
— Хотите сказать, письмо от Марга вы не нашли?
— Нашел. Но я не помню его почерка, — пожал плечами Блак, не сводя с меня тяжелого взгляда.
Несколько секунд висела звенящая, напряженная тишина, а потом я снова вспылила:
— Знаете что!.. Если вы планируете голословно обвинять меня и дальше, можете вернуть в камеру. Все равно вам придется отправиться в Фонт и установить мою личность, раз уж у вас на руках два моих паспорта, а уж там мне и доступ к зеркалу предоставят, и внимание судейской коллегии. И вот тогда вы уже точно не сумеете отговориться этим нелепым «у вас на лбу не написано». А даже если попытаетесь задержать меня тут… Раз уж я не вышла на связь и не выйду в ближайшем будущем, через несколько дней здесь будет моя подруга, и будьте уверены, она все это так просто не оставит!
Выпалила и запоздало осознала: нет никакой гарантии, что Ангелика действительно поднимет панику сразу. Когда Марг отправлял меня сюда, заведомо зная, что связаться с окружающим миром быстро не получится, он наверняка предусмотрел способ успокоить Лику и не позволить ей ломать планы.
А потом стало совсем уж не по себе. Вдруг возникла паническая мысль, что обо всех идеях Гитона Марга я знаю только с его слов и не могу с уверенностью утверждать, говорил он мне правду или нет. То есть не могу точно знать, с какой именно целью он сослал меня в это место, что написал своему сослуживцу и что планировал предпринять в действительности. И вообще-то большой вопрос, насколько я могу ему доверять!
Творец! И почему такая светлая мысль возникла в моей голове только теперь?..
— Не волнуйтесь, госпожа Шейс, вас никто всерьез не подозревает в убийстве. Дан?
Наверное, какие-то из этих мыслей отразились на моем лице, иначе почему бы заместитель шерифа решил вдруг меня поддержать?
— Не подозревает, — после неприятно долгой паузы все же подтвердил Блак. — Но у вас был конфликт с убитым.
— У меня был конфликт с половиной столицы! Предлагаете всех убить? — возмутилась я. — Впрочем, простите, я забыла, вы же сомневаетесь в моей личности! Ну так поезжайте в Фонт и проверьте, сколько можно?!
— Не орите так, — поморщился шериф. — Вы в суде себя так же ведете, судья Шейс?
Я задохнулась от возмущения, открыла рот, чтобы возразить… и медленно выдохнула, прикрыв глаза и спрятавшись за полупустой чашкой. Несколько секунд помолчала, пригубила остывший до самой удобной температуры кофе, пытаясь взять себя в руки. Похоже, вот и она — повышенная эмоциональность, о которой предупреждал менталист.
— Нет. Только после… болезни, — пробормотала тихо. — Простите. А у убитого не только со мной был конфликт. Не удивлюсь, если в столице у него обнаружится скандальная репутация любителя чужого грязного белья. И вообще окажется, что он не гнушался шантажа. Да и сюда он ехал по какому-то делу, а меня хотел… разоблачить просто заодно, раз уж попалась под руку.
И я постаралась в подробностях припомнить все. И того мужчину, с которым журналист ругался в Фонте, и то, что сам Вист успел сказать в купе. Впрочем, много времени это все не заняло, и я сейчас жалела, что даже не попыталась подробнее расспросить попутчика о цели его поездки.
Когда Блак не пытался меня обвинять и не цеплялся попусту к словам, впечатление он производил гораздо более приятное. Во всяком случае, допрос вести явно умел, и под конец этого короткого делового разговора я даже сумела вспомнить, что все-таки слышала имя Виста. От Лики, причем исключительно как ругательство. Что-то она такое говорила про позор профессии, но в подробности я, конечно, не вдавалась. Очень хотелось посоветовать Блаку запросить информацию в столице, но рекомендации свои я оставила при себе: ну не совсем же он идиот, правда?
— Вот, прочитайте и распишитесь, если все верно. — Заместитель шерифа принес мне заполненный протокол, который успел незаметно составить, и обменял на опустевшую чашку.
Почерк у мужчины оказался идеальным — ровным, разборчивым, аккуратным. У меня так не получается, даже если стараюсь и пишу медленно, а он ведь успевал конспектировать во время разговора! По содержанию вопросов тоже не возникло — ничего лишнего, все на месте. Не знаю уж, как он успел, но явно чувствовался большой опыт. Шериф подмахнул бумагу не глядя.
— Я могу теперь забрать свои вещи? — спросила я наконец, так и не дождавшись комментариев по этому поводу, а выпотрошенная сумка продолжала сиротливо лежать на столе.
— Забирайте, — кивнул Блак.
И под непонятными, но пристальными взглядами мужчин я с облегчением принялась собирать все вываленное обратно. Помощь никто не предложил, и это к лучшему: так помогут, что потом ничего не найдешь.
Поначалу даже порадовалась, что теперь у меня хотя бы есть деньги. Точную сумму наличных я, конечно, не помнила, но общий вид кошелька и его содержимого не возбуждал подозрений в краже. Однако по мере возвращения содержимого в бесчисленные кармашки мое самообладание все сильнее трещало по швам, а движения делались нервными, резкими.
Это оказалось демонски унизительно — вот так собирать вещи под задумчивыми взглядами мужчин. Личные, интимные даже предметы. Как будто меня саму раздели и пристально осмотрели со всех сторон, а теперь наконец милостиво разрешили одеться.
Умом я понимала, что эти двое — взрослые люди, и вряд ли у них, как у младшеклассников, вид женских гигиенических принадлежностей может вызвать бурную реакцию, они не такое видели и не за тем лезли в мою сумку. И, казалось бы, после всех событий последней кварты пора бы уже отрастить толстую шкуру, но… Как же мерзко!
— Где вы планируете остановиться? — Голос шерифа заставил меня дернуться от неожиданности.
