— Да, но после окончания осмотра, — кивнул шериф, опять аккуратно натягивая перчатку.
Вообще-то обычно их не берегли и считали если не одноразовыми, то близко к тому. Но по мнению артефакторов, создававших подобные вещицы, пользовались ими люди гораздо более средней комплекции, чем Адриан Блак, а типы его пропорций попросту не существовали. Поэтому приходилось заказывать для себя персонально, да и оплачивать из собственного кармана, хочешь или нет — приучишься экономить.
Адриан опять приступил к работе, и Лавиния вышла в коридор, чтобы не мешаться. Впрочем, почти сразу пришлось вернуться.
— Скажите, вы видели раньше эту вещь?
Папка была самой обыкновенной — на завязках, из плотного темно-красного картона и довольно потертой. С первого взгляда ее сложно было заметить, частично прикрытую залитым кровью одеялом.
— Не уверена, она неприметная. А что там внутри?
— Какие-то записки и газетные вырезки, весьма много. — Адриан продемонстрировал перечисленное и отложил папку на небольшой столик под окном. — Ладно, это надо внимательно изучать.
Госпожа судья так и осталась стоять в проходе, наблюдая за осторожными и неторопливыми движениями некроманта. Чувствовала она себя после объяснения очень глупо и неловко: как и следовало ожидать, при ближайшем рассмотрении шериф оказался совсем не таким ужасным, как казался издалека. Но женщина все равно никак не могла отделаться от ощущения жертвы под взглядом хищника. И хотя умом понимала, что никакого вреда он не причинит, хотел бы — уже сделал бы, спокойствия это не добавляло.
Адриан тем временем с недовольным видом прибавил к папке толстую книгу «История Разлома». Если газетные вырезки он еще мог осилить самостоятельно, то здоровенный том точно предстояло изучать Киру. К этой своей проблеме Блак давно уже привык и не видел особой трагедии при нынешнем уровне развития звукозаписи, часто способной заменить книги, но иногда — раздражало. Вот как сейчас. Кириану он, конечно, всецело доверял, но собрать в голове цельную картину так было сложнее.
«Историю Разлома» эту Адриан прежде не читал, но слышал хорошие отзывы. Интересно, зачем она понадобилась журналисту, если он действительно журналист?
Но думать предстояло потом, а пока мужчина сдвинул лежащий на койке чемодан госпожи Шейс, освобождая место, и взялся уже за вещи убитого. Записная книжка в стопку к книге, деньги, документы, смена одежды…
Довольно странная смена. Часть — явно очень дорогая, из хорошего материала, в основном брюки. Часть, особенно рубашки и нижнее белье, — дешевка низкого качества. Есть вещи совсем новые, есть со следами починки. Чем бы этот тип ни зарабатывал на жизнь, постоянством его доходы не отличались. Правда, ничего интересного там больше не обнаружилось.
А вот добравшись до верхней одежды, висевшей справа и слева от двери в изножье коек, Адриан опять обнаружил кое-что интересное: темные потеки на рукаве бежевого женского пальто, и это явно была не кровь. Может, окажись они на одежде покойного, шериф и внимания на них не обратил бы, но со сложившимся образом госпожи Шейс такая небрежность не сочеталась и сильно бросалась в глаза.
— Лавиния, вы знаете, что это? — спросил он, снимая пальто вместе с вешалкой и демонстрируя женщине рукав.
— Вот же… — тихо пробормотала та и потянулась пощупать пятно, но Адриан на всякий случай отдернул одежду. Хозяйка опомнилась и подняла взгляд на шерифа, качнула головой: — Нет, понятия не имею, откуда это. Но пока мы гуляли по Фонту — точно не было, я бы заметила.
— Уверены? — на всякий случай уточнил Адриан. — Может, с крыши вагона что-то капнуло, когда заходили?
— Уверена, — решительно подтвердила она. — Я… в общем, это пальто — мое любимое, и я бы точно заметила, если бы куда-то вляпалась. Может, не сразу, но когда вешала — определенно.
— Тогда у меня плохие новости: я не могу его вернуть, пока не выяснится, что это.
— Этот человек пил чай, может, от него? — неуверенно предположила Лавиния. Расставаться с одеждой явно не хотелось.
— Чай ваш сосед пил почти сразу после отъезда из Фонта, пятно уже давно бы высохло и как минимум посветлело. Да и по виду не похоже, слишком темное, — пояснил Адриан, принюхиваясь к ткани. Но пахло от нее только духами госпожи Шейс, и то едва уловимо, — легкими, свежими, ненавязчивыми. Очень приятными.
— Да и если вернете его потом, носить станет невозможно, — печально вздохнула Лавиния, тоскливым взглядом провожая пальто в недра объемистой сумки, где исчезали все прочие улики.
— Почему? — озадачился Адриан.
— Обычно нужный кусок ткани для анализа просто вырезают, не ходить же с дыркой…
— Обычно, но не всегда ведь. Полагаю, Вистон согласится пойти навстречу и обойдется с вашей одеждой аккуратно, — сказал мужчина.
— Спасибо. А мне придется еще на некоторое время лишить вашего заместителя плаща. Передавайте ему мои извинения…
— Во-первых, это мой плащ. А во-вторых, носите сколько потребуется, — ответил Блак, упаковывая улику.
— Извините, — смущенно пробормотала Лавиния, но шериф на это отвечать не стал.
— Отойдите, пожалуйста, — попросил он.
Женщина, опомнившись, вышла, давая возможность некроманту продолжить осмотр.
Никаких потеков на стене и на полу рядом с пальто Адриан не заметил, но добросовестно взял пробы.
— Вы думаете, эти следы имеют какое-то значение? — не выдержала Лавиния.
— Понятия не имею, — честно признался шериф. — Но они есть, и они довольно свежие. И мы пока не знаем, как именно обеззвучили комнату. А вариантов два: либо зелья, либо артефакты, потому что никаких уроженцев других лепестков в вагоне не было, менталистов тоже, а некромантское воздействие я бы заметил. Так, а где там понятые вообще? — запоздало опомнился Адриан, и обыск продолжился.
Меня окончательно оттеснили от купе двое рабочих и полицейский с планшетом, куда он спешно записывал под диктовку начальства протокол осмотра. Отстранение подумалось, что с таким подходом и с такими понятыми Блак при желании мог «найти» на месте происшествия что угодно. И зря я ругала свое везение: окажись шериф действительно плохим, недобросовестным и мстительным человеком, давно вернулась бы в камеру с официально предъявленным обвинением.
В вагоне группа провела несколько часов, и когда обыск наконец закончили, оставив одного дежурить и раздавать вещи владельцам, остальные высыпали на улицу с равным облегчением. Понятые, тихо ругая между собой полицейских, не дающих работать, потрусили к складам.
Я обратно к фургону шла уже немного в другой компании, рядом с шерифом, не рискуя, впрочем, за него цепляться, — творец знает, как отреагирует! Да и не так уж мне требовалась опора: заполучив свои вещи, я первым делом переобулась, а в ботинках было гораздо удобнее.
Для разнообразия мысли мои занимали вопросы простые и безобидные, а главное, уже не очень мрачные. Во-первых, я никак не могла определиться, как быть с верхней одеждой и нужно ли искать магазин или потерпеть несколько дней. А во-вторых, поглядывала на свой чемодан, который сейчас без малейшего усилия нес шериф, и понимала, что не такой уж он большой, и зря я переживала, и надо было взять побольше… Чемодан, имею в виду, не шериф. Тогда бы в него поместился плащ, и не пришлось бы сейчас думать.
