– Значит, Николаев все же включился, – задумчиво произнес Балакирев.
Из этих слов я сделал вывод, что полковник Альтшулер держит группу ЦСН в курсе событий. А если держит, значит, планирует как-то использовать, хотя бы в течение тех десяти дней, на которые ему разрешили задержать у себя группу.
Медленно, как утка переваливаясь с кочки на кочку, подъехал микроавтобус ФСБ. Ульян Афанасьевич, видимо, монтировкой отогнул от колеса металл и доехал до нас, чтобы не оставаться на дороге одному. Выйдя из микроавтобуса, он сразу подошел ко мне:
– Товарищ подполковник, а ваш друг не возьмется мою машинку подремонтировать?
– Это вопрос не ко мне, а к нему самому. Но сразу предупреждаю, он больше спец по двигателям и ходовой части, может и подвеску посмотреть, а кузовные работы – это лучше к специалистам обращаться, у них инструменты современные есть, всякие вакуумные выпрямители металла и прочее. Да и красить лучше будет в камере, а не во дворе.
– Ладно. До города, думаю, своим ходом все же как-нибудь доеду, а там уж пусть начальство решает.
– Ульян Афанасьевич, – все же решился задать я вопрос, – а почему вы по колесам стрелять не стали?
Он задумался на пару секунд, но ответил честно:
– Хотел было начать, потом испугался, машина могла с дороги на меня вылететь, а мне и спрятаться негде было.
– Значит, сразу неправильное место выбрали. Надо бы было какое-то углубление подкопать, на откосе грунт мягкий. Мы так обычно делали, когда засаду устраивали. Лопата у вас есть?
– В машине лежит. Надо было бы, но не догадался. А потом уже поздно стало. Но нас же никто этому не учил.
Действительно, какой спрос может быть с водителя? Это же не спецназ! Да и со спецназа спрос, скорее всего, должен быть не слишком суровым. Так у меня зародилась мысль обучать спецназ ФСБ не только рукопашному бою, но и тактике в целом. И тактике устройства засады, и тактике ближнего боя, и тактике боя в помещениях. Я же сам видел, как беспомощно их спецназовцы выглядели в подвале хладокомбината. Там, если бы не моя инициатива, неизвестно еще, чем бы дело кончилось.
– А мы вот себе норки подкопали в склоне, – сообщил боец группы Балакирева, что сидел в засаде по другую сторону дороги, – и по колесам стреляли. Только издали не попали, потому что боялись в вашу машину угодить. А потом вообще подальше прыгнули, опасались, что он «Фольксваген» на нас уронит.
На этом мои претензии к группе завершились. Бобин опять улизнул, и виноват в этом был только я один. Не догадался сразу дать команду расстрелять машинам колеса, пока они еще на месте стояли. Людей расстреляли, а колеса – нет. И теперь следует ждать объединения двух врагов против меня одного. Если раньше, после выстрела снайпера в окно палаты Тамары, я мог еще надеяться, что Николаев вступил в конфликт с Бобиным по поводу использования снайпера, то теперь, после того как он помог Бобу избежать встречи со мной, эта надежда растаяла.
Балакирев снова прижал пальцами к голове шлем и, щелкнув тумблером микрофона, громко сказал:
– Да, слушаю. Потом повернулся ко мне: – Якут спрашивает, принести ли винтовку «Корд» сюда.
– Конечно, – кивнул я. – Все исправное оружие, патроны… Это не чеченские леса и горы.
Там, на Северном Кавказе, мы часто могли себе позволить вытащить затворы из оружия противника, а само оружие просто бросить как бесполезный металл. Не таскать же с собой по горам металлолом, мы не для того в рейды отправлялись. Хотя следственные органы часто требовали с нас сдачи оружия бандитов. Что-то мы сдавали, что-то себе брали в качестве боевых трофеев, кое-что умудрялись вывозить домой. Правда, проверки у нас тоже бывали, но мы научились обходить их быстро. Составляли два реестра оружия подразделения. Каждый реестр был взводным и перечислял все наличное оружие взвода. Один, действительный, закрывали сразу, второй держали открытым и закрывали только перед проверкой. Командование на это закрывало глаза. В этом не было ничего странного, потому что оно само когда-то, в пору своей службы на боевых должностях, делало точно так же. Да и сейчас время от времени кому-то из командиров требовался для каких-то целей автомат или неучтенный пистолет. Я, как командир роты, в этом случае обращался к командирам взводов и получал требуемый мне вид оружия. Так, уходя на пенсию, и составил свой арсенал, впоследствии пополненный благодаря «господину Генералову». И, согласно слухам и разговорам, почти все пенсионеры спецназа ГРУ где-то имели тайники с оружием…
Ночевать я остался у Вячеслава Петровича, положив под подушку обе свои трубки. Рассвет в это время года приходил поздно, и еще в темное время суток мне на трубку «БлекБерри» позвонил полковник Самохин. Я вышел на улицу, прихватив с собой обе трубки. В дверях столкнулся с майором Никифоровым, который всю ночь провозился с моей машиной, приводя ее в порядок.
– Ну, фару ты будешь в сервисе менять. Не забудь сменить и сайлент-блок справа. Пуля фару пробила, срикошетила о стойку амортизатора и пробила сайлент-блок. Остальное все я сделал – лучше прежнего, можешь посмотреть. И заодно измерил пулевые отверстия. Из автомата стреляли калибром «пять, сорок пять», скорее всего, «АК-74» или «АК-12». Хотя «двенадцатый» дает отсечку по две пули. То есть в очереди только два выстрела, а здесь – три. Значит, «АК-74». А в колесо – «семь, шестьдесят два».
– Пистолет? – спросил я с удивлением. Из популярных пистолетов калибр «семь, шестьдесят два» только у «ТТ» и у револьвера «Наган», который сейчас используется где-то в железнодорожной охране. Но попасть в колесо движущейся машине с приличной дистанции из пистолета или из револьвера – проблематично даже хорошему стрелку, это я понимал, будучи сам отменным стрелком. Можно только на случайность рассчитывать. А профессионалы на случайность рассчитывать не привыкли.
– Я бы предположил «СВД». У ствола «СВД» нарезка более длинная, чем у пистолета.
– У Николаева снайперская винтовка? – переспросил я.
– У меня нет микроскопа и других инструментов, я только увеличительным стеклом пользовался. Отдай пулю на экспертизу… – Вячеслав Петрович положил мне в ладонь пулю. – Я ее из резины выковырнул. Кстати, про резину. Новую «запаску» в сервисе купить не забудь.
– Хорошо. Мне звонят, я выйду поговорить, чтобы других не будить.
Отойдя за калитку подальше, я включил связь:
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Здравствуй, Виктор Вячеславович. Рассказывай, что там у вас за ночь произошло.
– А вы в курсе, что мы ждали обострения?
– Я в курсе, что ФСБ передала «дезу» Бобину. Он должен был, согласно логике, на это отреагировать.
Я предельно коротко обрисовал Самохину наши ночные действия.
– Опять Николай Николаевич вмешался? – задал Валентин Юрьевич риторический вопрос.
– Предположительно – он.
– Если его нанял Боб, то, для того чтобы получить остаточную часть оплаты, Николаеву он нужен живым. Хотя я и предполагаю, что Николай Николаевич не настолько нуждается в деньгах, и тем более в жадности его раньше обвинить было трудно, но он, вместо того чтобы уничтожать тебя, спас Боба. Не понимаю.
