– Понятно. А дальше куда? Как я понимаю, посты дорогу перекрывали и дальше райцентра… Я прав?
– Я уже объяснял полковнику Альтшулеру, что из райцентра выходит несколько старых армейских дорог, по которым можно хоть до Москвы добраться. Раньше эти дороги вели к ракетным шахтам. Потом старые ракеты утилизировали, а для новых другие шахты понадобились. Дороги забросили, но они сделаны из бетонных дорожных плит и пока еще терпят и мороз, и снег, и дожди, и отсутствие обслуживания… Местные мужики часто плиты вывозят на свои нужды или дачникам продают, дороги калечат. Я сам видел, как экскаватором грузили плиты в кузов. Кран-то дорого стоит, с экскаваторами проще. А народ у нас сообразительный, добру пропасть не позволит. Вот и возят, вот и продают. И покупают у них…
– Хорошо, – серьезно произнес Валентин Юрьевич. – Это ты рассказал про самое очевидное. А что есть в голове из не самого очевидного?
– Сейчас, товарищ полковник, хотя и осень, но грибников еще можно в лесу встретить. Они часто машины на дороге оставляют, а сами в лес уходят. Есть вариант, что грузовичок заехал на какую-то заброшенную заимку по дороге, проложенной лесовозами. Там его и бросили. Потом убили владельцев какой-то машины и поехали спокойно в любую из сторон. Легковые машины, как мы видели, не останавливали для проверки, приказ был только «Хенде Портер» ловить, так что на легковой они легко могли проскользнуть. А Бобин с Николаевым даже две машины могли захватить, по одной на каждого, чтобы в случае чего одну машину бросить, а на второй уехать. Думаю, они в этом случае предпочли бы найти внедорожники, на которых от машин ГИБДД по бездорожью можно оторваться. Свернут куда-то в поле и проедут, а машины ГИБДД там встанут…
Глава двенадцатая
– Да, перспектива не из приятных – искать грузовик в ваших лесах. Они ведь там малопроходимые даже для пеших…
– Местами вообще непроходимые. Но искать надо.
– Значит, будут искать. Я не говорю, что будем. Только пусть люди в жилых домах проснутся, умыться успеют и чаю хлебнут. Я говорю правильно – будут. У нас ни людей для этого нет, ни возможностей. Пусть этим ФСБ и полиция занимаются и местных жителей привлекают. Совместные рейды и прочее… А что с телефоном Бобина?
– Телефон был отключен в районе нашего моста. Специалисты ФСБ говорят, что Боб и аккумулятор из трубки вытащил, и «симку», скорее всего, в реку выбросил. И все по совету Николаева. Бедный Николай Николаевич! Сейчас все на него взвалят. Словно он виноват в том, что спецназ военной разведки так хорошо готовят.
– Ты, Виктор Вячеславович, никак даже жалеешь его?
– Конечно, товарищ полковник. Мы же служили вместе, одно дело делали. Кроме того, он нынешней ночью имел возможность стрелять в меня, но предпочел выстрелить в колесо, в которое попасть гораздо труднее. Это я тоже помню. Хотя и не знаю, чем такую милость вызвал. Ну, ладно, товарищ полковник. Мне пора возвращаться. Конец связи?
– От жены вестей не получал?
– Пока еще никаких.
– Ладно. Конец связи…
Я убрал трубку обратно в бардачок и посмотрел на Никифорова:
– Ты планировал по магазинам поездить?
– А я уже поездил. Набрал всего, что в той или иной ситуации сгодиться может. В твоем багажнике все покупки лежат. Сейчас вот думаю, к Тамаре в больницу загляну и домой поеду. Ключи от «УАЗа» верни, у тебя теперь свой транспорт на ходу.
Мне очень не хотелось, чтобы Вячеслав Петрович один домой возвращался. Я считал, что это достаточно опасно, тем более там сейчас никого, видимо, нет из нашей силовой поддержки. А еще я предвидел его реакцию, когда он получит в больнице сообщение, и был уверен, что мне не составит труда продемонстрировать свое беспокойство бегством жены из больницы, а потом я также легко уговорю отставного майора помочь мне в ее поисках…
Все получилось так, как я и предвидел. Едва закончились занятия с оперативным составом и я вернулся в «тренерскую», как моя трубка, которую я положил в чехол и оставил здесь, зазвонила. Естественно, определитель показал номер майора Никифорова, как я того и ожидал. Звонить на ту трубку мог только он или же Тамара.
– Слушаю тебя, Вячеслав Петрович, – сказал я, умышленно делая глубокие вдох и выдох, словно восстанавливал дыхание. Показывал отставному майору, как усердно я занимался и что мне требуется время на восстановление.
– Ну, слава богу, наконец-то ты пришел. А то уже больше часа тебе названиваю, а ты все трубку не берешь. Думал уже, случилось что, ехать к тебе собрался…
– У меня же тренировка была, с группой занимался. Я во время тренировки трубку, понятное дело, оставляю в «тренерской». А что такое срочное произошло? Ты уже дома? Новая угроза? – Мне легко удалось разыграть голосом беспокойство.
– Я еще из города не выехал. Тебе из больницы не звонили?
– Нет. А что? С Тамарой что-то случилось?
– Случилось…
– Что с ней? Опять в окно стреляли?
– Неизвестно, что с ней. Пропала она. Вчера вечером вышла на прогулку – ей врач разрешил по территории больницы гулять – и не вернулась! То ли сбежала, то ли похитили ее. От Николаева всего ждать можно…
– Как? К ней кто-то приходил? Николаев?!
– Я же говорю, вышла на прогулку и не вернулась. Другие больные говорят, что она не по территории гуляла, а сразу на выход двинулась. Они видели, как она выходила. У нее, говорят, халат заметный, цветастый. По халату ее и узнали.
– Так… – сказал я, словно лихорадочно что-то соображая. – А трубка ее? Ты не звонил?
– Нет. Не звонил. Я тебе все время названивал.
– Ладно. Я сам сейчас попробую дозвониться. А ты приезжай сюда, к зданию. Я сначала Тамаре позвоню, потом к Альтшулеру загляну. Может, он что-то знает…
Я отключился от разговора и сразу послал вызов на трубку Тамаре. Она ответила быстро, словно ждала моего звонка с трубкой в руках:
– Привет, товарищ подполковник. Как у тебя дела?
– У меня все отлично, товарищ капитан. А у тебя как?
– Было множество звонков, я никому не отвечаю. Смотрю на определитель, если не ты, то просто даю «отбой». Правильно?
– Наверное, правильно. Если только будут звонить Самохин или Альтшулер – я же давал тебе номер Альтшулера, а номер Самохина ты сама помнишь, – тогда отвечай.
– Самохин только что звонил, я не ответила. Альтшулер не звонил. Они оба в курсе?
– Да. Я тому и другому сказал о сообщении через «тревожную кнопку». Но, думаю, Альтшулер принял какие-то меры якобы для поиска. Это должна быть маскировка. Будут искать, запросы рассылать – фотографию твою я предоставлю. Водителей автобусов опросят, кассиров на вокзале и в аэропорту.
– Тут с утра за окном проходил какой-то мент с толпой молодых гражданских. Гражданские на дом как-то странно поглядывали.
