Березняк они покинули ползком, по одному спустились в лощину, побежали к лесу. Им пришлось поволноваться, но всё обошлось. Два часа партизаны шли в размеренном темпе, женщины были избавлены от ноши, но всё равно отставали.
Накатанная просёлочная дорога возникла внезапно, Кобылин первым шагнул на неё из кустарника и попятился - было с чего, слева дорога извивалось, терялась в лесу, справа, метрах в двухстах находился хутор, несколько замшелых изб, огороженных общем плетнём. На поляне перед хутором стояли немецкие мотоциклы, солдаты в форме РОНА заигрывали с сельским девчонками, фальшиво пиликала гармошка, хихикали бабы, боец со спущенным до мошонки ремнём и с явным переизбытком массы обнимал за талию тощую молодуху, пыталась увлечь её в пляс. Появление Кобылина не осталось незамеченным: солдаты насторожились.
- Стоять! - крикнул один из них.
На обратной стороне дороги кустарники расступались, к чёрным скалам, убегала колея, заросшая чертополохом, отступать было поздно.
- Вперёд! - закричал Зорин. - Через дорогу !
На востоке имелись хоть какие-то шансы, откатишься назад - зажмут в кольцо. Народ рванул через дорогу. Ермаков отбежал в сторону, упал на колено, стал очередями прикрывать отход. В районе хутора воцарилась суматоха, завизжали бабы, разбежались любители танцев, распахнулась дверь ближайшей избы, с крыльца посыпались люди в форме, загремели ответные выстрелы. Под ногами Ермакова стали вздыматься фонтаны, летели пыль, ошмётки дёрна. Партизаны уже пересекли дорогу, вязли в колее, со страхом озиралась Алевтина: ну и где его носит, куда подевалась этот Зорин.
- Генка брысь! - крикнул Вадим, провалился в колею, припал к прицелу.
Ермаков сообразил, прыгнул в сторону, припустился прочь, пригибая голову. Солдаты суетились, рассаживались по мотоциклам, они были слишком далеко, чтобы вести эффективный огонь, но Вадим всё-таки надавил на спусковой крючок. Гражданских в зоне видимости не осталось, водители мотоциклетов заводили моторы, пули выли у них над головами, дистанция полностью исключала прицельный огонь. Загрохотал косторез в люльке - куда стрелял пулемётчик, Вадиму было непонятно. Столкнулись два мотоцикла, третий двинулся по кругу, протаранил полететь, четвертый вырвался вперёд, перевалился через водосток, помчался по дороге. Горланили лужённые глотки, подробно стучал пулемёт. Поздно было бежать, в автомате ещё оставались патроны, Вадим подпустил врагов ближе и открыл огонь в одну точку, расположенную примерно в районе руля. Он не видел результата: облако пыли накрыло неприятеля, в следующий момент мотоцикл вырвался из пыльного облака, но его уже несло в бок от дороги, переднее колесо неприкаянно болталось, он въехал в кустарник, завалился набок, закричали раздавленные люди. Но остались другие машины, они уже отъезжали от хутора.
Вадим сполз с косогора, кинулся за своими, ситуация была критической, догнать уставших людей минутное дело. Партизаны растянулись по тропе, самое неприятное состояло в том, что по ней и мотоцикл пройдёт. Чёрная скала выросла перед глазами Зорина, вокруг кустарники, кривые деревья, чёрт ногу сломит, слева тупик - сплошной камень, справа старая дорога, которой много лет никто не пользовался, она огибала скалу и тянулась вдоль обрыва, фактически примыкала к нему. Раньше здесь ходили машины, потом дорога стала осыпаться, движение районные власти закрыли, сделать ремонт на скудный бюджет и не смогли. О том, куда она вела оставалось только гадать, обрыв был высотой с трёхэтажный дом, по крайней мере на этом участке. Внизу громоздились камни, высились одиночные сосны. Валентин Богомолов подгонял людей, покрикивал на женщин, занять оборону было негде, к чёрту уязвлённую гордость советского человека, партизаны бежали, спешили выйти из опасной зоны, за спиной в кустах ревели мотоциклетные моторы. Вдруг треск сделался надрывным, посыпались проклятия - снова столкнулись. В сердце Вадима взыграла надежда: куда-то съехали, сломались, а дорога узкая, это ненадолго, но заминкой надо воспользоваться. Он заорал до хрипов в горле, поторапливая людей, но бежать быстрее они не могли, машинально прижимались к скале, держались подальше от обрыва, хрустели камни под ногами, взревели моторы за скалой. Преследователи разобрались со своими проблемами и снова устремились в погоню.
- Бегите! - крикнул запыхавшееся Кобылин. - Я их задержу!
- Вместе задержим! - отозвался Вадим.
- Да валите вы на хрен, товарищ майор!- вскипел мужик. - Сам управлюсь. В эту щель двое не войдут, не волнуйтесь, я малость потолкую с ребятами по душам и догоню вас.
Партизаны побежали дальше, Алевтина оглянулась.
- Валите отсюда, товарищ майор! - заявил Кобылин, вытащил из подсумка гранату и втиснулся в расщелину.
Зорин догнал свою группу, дорога уходила влево, огибала скалу и начинала расширяться, это было плохо, мотоцикл проскочит тут как по маслу. Треск за изгибом скалы делался громче, прогремел взрыв, раздались вопли, затрещали автоматы, ухнул ещё один взрыв, ничего общего с гранатой не имеющей. Видимо мотоцикл сверзился с обрыва. Пальба не умолкала, это означало что Кобылин ещё держался.
- Помочь бы надо Юрке, - не уверенно проговорил Ермаков.
- Вперёд! - закричал Зорин. - Он сам себе поможет, большой уже.
Вылетел камень с поступление Алика Горкина, он поскользнулась, отставил ногу, чтобы не упасть дальше. Да что за растяпа. Глинистый слой вдруг стал проседать под его тяжестью, козырёк на обрыве едва держался, Горкин стал изворачиваться, в распахнутых глазах блеснула недоумение: что за чёрт возьми? Он проваливался, его левая нога уже не работала, Алик поздно понял, что происходит непоправимое, замахал руками, обрыв рассыпался. Кинулся на помощь Роман Курицын и тоже наступил на опасный участок, подбежал Тищенко, схватил товарища за шиворот, оттащил. Горкин падал с отчаянным воплем, перевернулся, зацепился рукой за выступ на обрыве, сделал ещё один кувырок. Удара камня был безжалостным, с отвратительным хрустом треснул череп, выплеснулось кровь, изумлённые глаза устремились в небо. Алевтина подавилась криком, надсадно закашляла.
- Он жив! - закричала Софья Николаевна. - Надо вытащить Алика.
- Он мёртв, - прохрипел Вадим. – Вперёд, пошли.
Почему Кобылин перестал стрелять? Остальные автоматы тоже смолкли, но тут снова разразился шум, загорланили солдаты, зачихал, закашлял заводящейся мотоцикл. Устраивать ещё одну засаду - дорогое удовольствие, в люльке пулемёт, он молчать не будет. Люди летели дальше, надеялись, что изменится ландшафт, им улыбнётся удача. Местность действительно менялась: скала осталась за спиной, перед глазами беглецов простиралась площадка иссечённая разломами, почва здесь была камениста, топорщилась трава, в этих разломах можно было укрыться и встретить неприятеля. Площадка обрывалась в пропасть, напоминала вершину небольшого плато.
- Рассредоточиться! - закричал Вадим. - Всем в расщелины, как появятся – огонь!
Народ нырял за камни, вползал в трещины, кто-то побежал по дороге, но опомнился свернул. Куда понесло Алевтину? - она бежала к обрыву перепрыгивая через ямы. Совсем сдурела? Вадим догнал её в несколько прыжков, повалил на землю. Канава глубиной в полметра оказалась очень кстати, от боли в отбитых рёбрах лицо Алевтины исказилось. Нарастающей рёв нещадно давил на барабанные перепонки, мотоцикл вынесся из-за поворота, он был в единственном числе, других не осталось, надрывался МГ 42, пули разносились веером по всей площадке, из канавы высунулась чья-то рука, бросила гранату, перед взрывом пилот чересчур резко вывернул руль, а скорость при этом не сбросил, машина тряслась, вибрировала, водитель просто растерялся и не смог принять решение в сложной ситуации. Ахнула Алевтина, Вадим прижал её к себе. Мотоцикл едва не раздавил их, вылетел на край обрыва, зацепился передним колесом за какой-то выступ, перевернулся в воздухе, ужас на почерневших лицах, вытаращенные глаза. Тот солдат, который сидел за водителем улетел дальше прочих, последним скрылся из виду, но ноги понесли Зорина к обрыву. Мотоцикл ударился о камни, превратился в груду железа, взрыва не последовало, пилот с разбитой головой валялся в нескольких метрах от машины, пулемётчик не выбрался из люльки - так в ней и остался, с третьим членом экипажа произошла занятная история: он пролетел по широкой дуге, вписался в рослую сосну, сломал впадении несколько веток, потом зацепился за прочную, она прогнулась, но выдержала вес. Солдат, так называемой народной армии, прибывал в весьма странном положении - он висел между небом и землёй вниз головой, с макушки капала кровь. Самое странное состояло в том, что этот тип и ещё был жив: он жалобно стонал, подрагивали руки висящие плетьми. Из ямы вылезла Алевтина, встала рядом, молча смотрела, поднялись партизаны огляделись. Прихрамывая к Зорину подошёл Гена Ермаков - это он, судя по всему, швырнул гранату.
