Разнос был жесткий. Дрожали стены, вибрировали стекла в оконных рамах. О строгости и принципиальности директрисы клуба, имеющей устойчивые связи с местными партийными вождями, ходила молва.
Приоткрылась дверь. За порог выскользнул красный как рак представительный мужчина и, держась за сердце, засеменил к лестнице. Больше на прием никто не напрашивался.
Вадим постучал, заглянул за створку и спросил:
– Можно, Варвара Леонидовна?
В кабинете царил рабочий беспорядок. Везде валялись свернутые транспаранты и прочие материалы наглядной агитации, призванные укреплять моральный дух советских людей. Книжный шкаф ломился от папок с бумагами. На видном месте стояло третье издание собрания сочинений В. И. Ленина, тридцать томов, основательно потрепанных, явно зачитанных до дыр.
Настенный плакат изображал советского солдата, идущего в атаку. «За Родину, за честь, за свободу!» – гласила надпись на этом типографском изделии.
Под плакатом сидела солидная дама бальзаковского возраста и что-то размашисто писала перьевой ручкой. Она была широка в кости, обладала изрядным весом, могла задавить не только авторитетом. Губы ее были плотно сжаты, лицо нахмурено.
– Проходите, я сейчас закончу. – Дама, не отрываясь от письма, искоса глянула на посетителя.
– Не спешите, я подожду, – сказал Вадим и улыбнулся. – Вы очень строги, Варвара Леонидовна. Как вы убедительно отчитали подчиненного!
– Этих тунеядцев не отчитывать, а отпевать надо, – заявила директриса, обмакнула перо в чернильницу, подняла глаза и осведомилась: – Что вы хотели, товарищ? Я вас не знаю. Вы по рабочему вопросу?
– Боюсь, что да, Варвара Леонидовна. Вы задержаны, гражданка Буровская. Прошу следовать за нами. Просьба не возмущаться и не делать резких движений.
Раскрылось служебное удостоверение. Скрипнула дверь за спиной, в помещение просочились Ефремов и Пьянков.
Директриса нахмурилась, но лицо ее не дрогнуло.
– Вы в своем уме? Что вы себе позволяете? Немедленно выйдите вон! – Голос этой особы звенел, как на митинге. – Я буду жаловаться товарищу Покровскому, первому секретарю горкома! У меня сегодня назначена с ним встреча!
Контрразведчик сдержал улыбку. В принципе аргументы убедительные. Грозные раскаты голоса первого секретаря горкома больно ранили людские сердца.
– Придется отложить эту встречу, Варвара Леонидовна. А если быть предельно откровенным, сомневаюсь, что она когда-либо состоится. Товарищу Покровскому теперь будет не до вас. Ему придется обелять свое имя за то, что проглядел врага.
Дрогнула капля на краешке пера, упала. На важном документе расплылась большая клякса.
– Да как вы смеете? – Директриса превращалась в пантеру, сузились щелки глаз. – Вы понимаете, на кого поднимаете руку?
– Давайте без оперетты, Варвара Леонидовна. Это вы теперь все прекрасно понимаете. К вам пришла не милиция, а третий отдел контрразведки СМЕРШ. У вас же неплохое зрение, да? Нас не волнуют махинации при строительстве, нецелевое использование государственного автотранспорта и тому подобные мелочи. Вам что-нибудь говорит слово «Вагнер»? Я имею в виду вовсе не немецкого композитора, автора «Тангейзера», «Летучего голландца» и других произведений, обладающих сомнительной художественной ценностью с точки зрения пролетариата.
Директриса словно подавилась. Испарился праведный гнев, лицо окаменело. Глаза сделались холодными, в них заблестели арктические льдинки.
Дама медленно выросла над столом. Перьевая ручка осталась на документе, чернила испачкали текст, но это уже не имело значения. Перед майором контрразведки стояла другая женщина, уже не та принципиальная советская работница, член городской партийной организации, наделенная толикой власти. Перевоплощение было разительным.
– Метаморфозы! – буркнул за спиной майора наблюдательный Ефремов. – Высшая раса, новая ступень эволюции.
– Хорошо, я пойду с вами, – ровным голосом сказала Варвара Леонидовна. – Но позвольте мне собраться, выйдите на пару минут. Я никуда не денусь, здесь нет другого выхода. Фрамуга настолько въелась в оконную раму, что ее невозможно открыть. Действует только форточка.
– Это исключено, гражданка Буровская. Забирайте эту Дюймовочку, ребята, да будьте осторожны. Обыщите ее на предмет яда, которым она только что собиралась воспользоваться.
Оперативники вывели женщину из комнаты. Она не противилась, шла с поднятой головой, оттопырив нижнюю губу. В нехватке фантазии руководство абвера упрекнуть было трудно. Агент Лилия – рослый мужчина с усами. Вагнер – пусть мужеподобная, но все же женщина.
Вечером текущего дня начальник третьего отдела вновь возник перед руководством. Полковник Ломакин разломил курительную трубку и чистил ее внутренности ершиком, лишь бы руки занять. Трубку эту он не курил, предпочитал папиросы «Казбек», которые получал по какому-то особому каналу.
– Садись, майор. Курить будешь? Бери пачку, не стесняйся. У меня еще есть.
Отказываться от такого угощения было глупо. Спустя минуту кабинет главы корпусного отдела контрразведки СМЕРШ утопал в сизом дыму.
– Ты же в офицерском общежитии проживаешь? – начал издалека командир.
– Так точно! Переулок по соседству, бывшее общежитие чулочно-носочной фабрики. Комната на одного, можно храпеть, сколько влезет.
– А лучший друг – будильник, – сказал Ломакин. – Напомни, что у тебя с семьей. Я запамятовал. Про родителей знаю. Они похоронены в Локте. Братьев и сестер нет. А вот насчет детей, жены или какой другой женщины…
– Не знали, да запамятовали, Виктор Семенович? – Вадим улыбнулся. – Семьи у меня нет и никогда, к счастью, не было.
– К счастью?
– Да.
– Возможно, ты прав, – со вздохом проговорил Ломакин. – Знаю множество людей, потерявших в этой мясорубке жен, детей, а порой и целые семьи. Гибли под бомбежками, на минных полях, под пулями карателей. Большинство до сих пор не может оправиться. Не понимают люди, как жить дальше.
– Я успею, Виктор Семенович. Кончится война, тогда и разгуляюсь. Могу спросить, чем вызван этот интерес?
– Не обращай внимания, – отмахнулся полковник. – Директрису клуба вы взяли аккуратно. Вот бы всех так. Фигура из тех, на кого не подумаешь. В отличие от первых двух она молчит. Права уже не качает, оргвыводами по партийной линии не грозит, но к делу еще не перешла. Яд у нее изъяли. Он находился в сумочке. А ведь она легко съела бы его, та еще особа. – Полковник передернул плечами. – Я уверен, что уже завтра Варвара Леонидовна начнет давать признательные показания. Итак, мы взяли троих. Все они, без сомнения, резиденты вражеской разведки. Причем действовали успешно, судя по тому, что уже наговорили Шнырев и Белоконь. Это не похоже на хитроумную игру абвера.
– Вы сейчас про какую игру, товарищ полковник?
