Эпилог
Агент абвера, прописавшийся в партизанском отряде был взят через четыре дня. Выжившие партизаны были доставлены в Курск, там проводилась дотошная проверка, весьма напоминающая допросы. Все прошли её успешно, были представлены к правительственным наградам, получили несколько дней свободного времени, смогли отоспаться, прийти в себя. Их дальнейшую судьбу определяли представители центрального штаба партизанского движения, прибывшие в Курск. В ходе бесед были получены полезные сведения об обстановке в районах, занятых РОНА, соотношение сил, возможностей властей Локотского округа, по оказанию сопротивления наступающей Красной армии.
Первые дни агент себя не проявлял, лишь на пятый день, убедившись в том, что не находятся под наблюдением, он приступил к работе. Его арестовали в момент извлечения из тайника записки от крота и помещения туда собственного послания. Тайник этот находился на задворках районного клуба на улице Куйбышева, место безлюдное, пропахшее специфическими ароматами - кого заинтересует случайный прохожий свернувший по нужде. Однако наблюдение осуществлялось, его ввели опытные сотрудники.
- Кто вы такие, в чём дело? Вы не имеете права, - возмущался при задержании вражеский агент.
Он убедительно изображал праведный гнев и даже пытался двинуть в челюсть офицеру группы задержания. Впрочем через сутки, будучи здравомыслящим человеком, этот тип полностью раскололся и предоставил компетентным органам все сведения, имеющиеся у него. Спустя двенадцать часов был арестован майор Беляев из ЦШПД, зместитель начальника третьего направления, то есть отдела отвечающего за Орловскую, Смоленскую и Калининскую области. Как выяснилось позднее, он добился крупных успехов в деле препятствия дезорганизации тыла противника. Благодаря его усилиям были разгромлены партизанские отряды на Орловщине, в Брянской области оказалось парализованным сопротивление в Локотском округе.
Свою вину арестованный сперва категорически не признавал, однако вскоре тоже начал раскалываться под грузом неопровержимых улик.
- Похудел ты, майор, словно и не отдыхать ездил, - пошутил полковник Ломакин, созерцая причинённого. - А вообще молодец, не сказать, что упал в грязь лицом. Как ты узнал, что это Курицын?
- Точно не знал, товарищ полковник, были сомнения, предположения, то что называется чутьём. Одно я знал наверняка - в отряде чужак. Лучше не спрашивайте откуда мне явилось это знание. По моим наблюдениям Курицын и без очков был не таким уж беспомощным, так, легкие огрехи, в остальном вел себя безукоризненно. Не совсем понимаю для чего ему понадобились очки.
- Они вызывают снисхождение, - с усмешкой проговорил Ломакин.
- Наверное, вы правы, Виктор Семёнович. Он немец?
- Представь себе да. До сорокового года жил в Советском Союзе, работал согласно легенде по линия аэропрома. У нас тогда имелись контакты с люфтваффе, о чём мы теперь стараемся забыть. В совершенстве владеет русским языком. Его бабушка по материнской линии русская. Я спрашивал: знают ли мои спутники немецкий - отвечали отрицательно, Курицын тоже, это было правильно. Согласно своей партизанской легенде он никак не мог его знать, разве что в пределах школьного курса. Мы лежали на краю оврага, немцы тащили что-то тяжёлое, встали отдохнуть, один сказал другому, мол остальные задерживаются, скоро проследуют, они ушли. Я знаю немецкий, ждал пока появятся и пройдут их сослуживцы, Курицын находился рядом тоже всё слышал, не пойми он их беседу взялся бы меня теребить, пошли дескать, нет никого именно так поступил Ермаков, который в немецком ни в зуб ногой, а Курицын помалкивал, словно всё прекрасно уразумел. Этот случай сильно удивил меня, рационального объяснения ему не было, значит Курицын понимал немецкую речь, а мне соврал. Почему? - советские законы не запрещают знать другие языки. Курицын допустил ошибку и даже не понял этого, с тех пор я стал к нему присматриваться, по его словам в двадцать девятом году он приехал в город Орёл, поступил в техникум отучился и отправился в большую жизнь. Я навёл справки уже находясь здесь, в Курске, индустриальный техникум открылся только в тридцать первом году, ранее его просто не существовало. Это серьёзная ляпсус, допущенный абвером, его источники информации заслуживают порицания.
- Я понял тебя, майор. Просто и обыденно. Несколько месяцев назад у абвера прервалась связь с Беляевым, он потерял рацию и радиста, провалились его ближайшие контакты, но сам этот мерзавец уцелел. Как подозревать такого бывалого, преданного нашему делу человека. Абвер выяснил, что он живой, при должности, имеет массу ценных сведений, но связаться с ним не было возможности, вот абвер и затеял рискованную игру - внедрил человек Задорожному, отряд которого, согласно их информации, вскоре должен был уйти в советский тыл. Можно сказать, что абвер его оберегал от происков братвы Каминского. Разгром базы Задорожного стал для немецкой разведки неприятным сюрпризом. Ты сам об этом знаешь в абвере сидят какие-то мечтатели, публика, конечно, опасная, но подчас оторванная от реальности. Однако в этом случае многоходовая комбинация могла сработать. Кстати Курицын сдал ещё двух агентов своей организации: один из них оказался в НКВД, другой в парткоме крупного предприятия. Не исключено, что это и была вторая часть пресловутого списка Грача. А что касается пребывания Курицына в партизанском отряде, то жил он там не вакууме, имел связь со своими, полкилометра от базы - балка тайник в дупле, туда прибегал какой-то пастушок, прикормленный немцами. Пока мы не знаем как часто Курицын пользовался тайником. Такие вот пироги с котятами, майор, - Ломакин улыбнулся. - Человека представили к правительственной награде, а на третий день он оказался немецким лазутчиком. Беляев прибыл в Курск встречать остатки отряда Задорожного, Курицын должен был с ним встретиться и остаться пока при нём, в дальнейшем он нашёл бы способ вернуться к своим или наладить канал связи. Разобрались майор?
- Так точно, товарищ полковник! К сожалению, Алевтину, при выполнении задания, постигла неудача. Смею вас уверить, Виктор Семёнович, она вела себя достойно и сделала всё, что только смогла.
- Я знаю, майор. Между нами говоря, на успех в этом деле могли рассчитывать лишь завзятые оптимисты. Но стоило предпринять попытку, верно. Ведь душа Каминского потёмки. Есть сведения из окружения начальника, так называемой Народной милиции Дудина, что при неблагоприятном положении на фронте, РОНА будет вывезена из округа. Уже имеется, якобы, секретный приказ о подготовке к эвакуации, место назначения - Белорусский Лепель, жалко, что не удалось накрыть всё войско вместе с обер-бургомистром, но хотя бы под ногами у нашей армии эти сволочи не будут путаться.
- Что будет с Алевтиной, Виктор Семёнович?
Полковник прищурился, задумчиво почесал скулу:
- Ты просто так интересуешься или есть забота? - Ломакин всмотрелся в лицо Вадима. - Ага все ясно, с чем тебя и поздравляю, майор. Вот, что с тобой поделать, даже на неделю оставить нельзя. А что с ней может случиться? Успокойся, я говорил с Зарецким, Алевтина Владиславовна оказалась ценным сотрудником, а такими людьми наша разведка не разбрасывается, тем более, что братец жив и остаётся на свободе. Вдруг ещё раз понадобятся её услуги. Понимаешь, что я хочу сказать?
