— Неужели вам так интересно знать, чем мы занимаемся? — ворчала она, взглянув на небо.
Мы отчаянно пытались вернуть девушку к жизни. И — о чудо! — через 10 минут напряженной работы пострадавшая начала оживать: у нее появились пульс и сердцебиение, что давало какую-то надежду на счастливый исход. Но девушка все еще не могла дышать самостоятельно, поэтому мы продолжали закачивать ей кислород в легкие. К нам на помощь приехала еще одна бригада скорой, в этот же момент пожарные пытались разрезать ворота в парке.
Тем временем где-то в другой части парка еще одной группе полицейских удалось найти пострадавшего мужчину.
— Вы хотите осмотреть его? — спросили нас полицейские, связавшись по рации.
Мы ответили отказом. На данный момент нас больше заботила девушка. Полицейские сообщили, что у мужчины нет видимых следов нападения. Машина, приехавшая, чтобы госпитализировать его, была отправлена обратно.
Наконец, мы вынесли девушку из парка и повезли в больницу. Когда пострадавшую поместили в отделение интенсивной терапии, у нее все еще прощупывался пульс. Но беда была в том, что в попытке обнаружить девушку мы потеряли слишком много драгоценных минут. Поэтому даже если бы она осталась жива, это могло привести к необратимым изменениям мозга.
В больнице было полно полицейских. Они пытались найти родственников пострадавшей. Мужчину в сопровождении полицейских доставили в другую больницу. У полиции уже появились сомнения относительно правдивости его рассказа о произошедших событиях. Подозрения зародились еще в тот момент, когда были обнаружены кровоподтеки на шее пострадавшей. И они только усилились после того, как мужчина описал нападавших. Его рассказ о том, что все они были одеты в тренировочные костюмы фирмы Nike, производил очень странное впечатление. Обычно люди, ставшие жертвами нападения, едва ли могут вспомнить марку кроссовок или верхней одежды, в которую были одеты преступники. К тому же, хотя мужчина утверждал, что его избили, на нем не было ни царапины, что могло бы свидетельствовать о правдивости сказанных им слов.
Что же касается пострадавшей девушки, то она пролежала несколько дней в отделении интенсивной терапии в критическом состоянии. К сожалению, несмотря на все усилия лучших врачей, она умерла в окружении родственников, круглосуточно дежуривших в ее палате. Вскоре у полиции появилось достаточно доказательств для того, чтобы предъявить мужчине обвинение в убийстве своей спутницы. Они подозревали его с самого начала, но позволили ему рассказать всю историю от начала и до конца, и мужчина все больше и больше выдавал себя. Он признался, что пригласил девушку на романтическую прогулку в парк, где они занимались сексом (мужчина настаивал, что это произошло с согласия девушки). Он утверждал, что после этого на них неожиданно напала «банда». Никто не может сказать точно, что произошло между ними в ту ночь в парке, но все указывало на то, что мужчина задушил девушку. К счастью, в суде согласились выступить две бывшие пассии обвиняемого. Они заявили, что мужчина также пытался задушить каждую из возлюбленных, после того как узнавал об их желании расстаться с ним. По итогам судебного процесса он был признан виновным в убийстве. Похоже, что погибшая девушка тоже пыталась порвать со своим убийцей, но за желание быть свободной ей пришлось поплатиться жизнью.
По крайней мере, справедливость восторжествовала. Но я бы хотела, чтобы этот «необычный вызов» имел счастливый конец.
Между жизнью и смертью
В реальность происходящего верилось с трудом. Я приехала в Норвуд — район на юге Лондона — и пыталась попасть внутрь старого обветшалого дома, построенного в викторианском стиле, который давно не ремонтировали; внешний вид строения говорил о том, что его лучшие дни безвозвратно ушли лет сто назад, а возможно, даже и раньше. Для того, чтобы открыть входную дверь, мне пришлось приложить неимоверные усилия: хозяин оставил ключ, привязав его к шнурку и положив в почтовый ящик, но я потратила массу времени на то, чтобы отыскать этот самый злополучный ящик. Когда же мне и моему напарнику Рику наконец удалось попасть внутрь дома, мы испытали сильный шок от увиденного. «Помойка» — вот наиболее точное слово, которое я могу подобрать для описания внутренней обстановки в доме. Возможно, сценаристам реалити-шоу «Жизнь семьи Гримм», где герои борются с беспорядком в доме, и вам, дорогие читатели, удастся найти что-нибудь поточнее.
Во-первых, запах — этот удушающий запах смеси кошачьей мочи и человеческих испражнений, который сбивает тебя с ног, едва ты переступаешь порог. Со стен кусками отваливается краска. А на полу, насколько хватает взгляда, нет свободного места от разного рода мусора: коробок, старых газет, целлофановых пакетов, бумажных оберток, конвертов, пластиковых упаковок и всевозможного сора, который заносит с улицы ветер; в этом доме десятилетиями никто не убирал. А ведь кто-то тут живет. Здешняя кухня наверняка привела бы ведущих британского шоу «Насколько чисто у вас в доме?» Ким и Агату в полный восторг. В этом доме они могли бы снять целый сезон своей программы. Тут и там виднелись въевшиеся пятна жира, грязные тарелки, мусор, от которого исходил зловонный запах, а также пустые консервные банки. Вы наверняка сказали бы, что этот дом насквозь прогнил, что здесь может произойти пожар и что жить здесь опасно. Довершали всю эту картину серые кошки, сновавшие туда-сюда. Интересно, как им удавалось выживать в этой грязи?
Диспетчер, принимавший заявку на выезд по этому адресу, сообщил нам, что здесь живет старик лет семидесяти, испытывающий боли в груди и проблемы с дыханием. Также диспетчер предупредил нас, что мы сами должны войти внутрь. Пациент лежал в спальне на втором этаже, окруженный еще одной горой мусора, сора и огромного количества бумаги. Под ним валялась груда грязных, мокрых простыней, на которых были заметны следы мочи. У кровати стояло несколько стаканов, на дне которых виднелась плесень. Из одежды на старике были только трусы. Он очень тяжело дышал. В течение многих лет больной пытался выжить в этом мире мусора и беспорядка, но теперь болезнь взяла свое и его корабль жизни сел на мель, а дом затонул в пучине въевшейся грязи.
— Я задыхаюсь, — увидев нас, прохрипел он.
Мы с Риком попытались посадить больного, но скоро поняли, что это невозможно: старик был слишком слаб и его нужно было срочно везти в больницу. Но это было не так просто: мы потратили много сил, чтобы пробиться к нему через весь этот завал из коробок и хлама. Как он вообще тут передвигался? Он должен был ползать среди этого барахла.
Я попыталась присесть на краешек кровати и заметила, что успела замочить свои брюки мочой. Мусора было так много, что я не могла твердо стоять на полу.
— Мы заберем вас в больницу, — сказала я, стараясь придать своему голосу уверенность.
Но сама я сильно нервничала, понимая, как тяжело будет вывести старика отсюда. О том, что он мог бы выйти своими ногами, не могло быть и речи. Но в то же время мы не могли использовать кресло-носилки, представляющее из себя что-то вроде инвалидной коляски, так как из-за этого мусора и хлама оно бы не проехало никуда дальше входа и мы не могли гарантировать безопасность такой транспортировки для пациента. Поэтому мы были вынуждены позвонить диспетчеру и попросить пожарных о помощи.
