Авторитету Караузия был нанесен жестокий удар. Вскоре пришла месть о его гибели; место императора Британии занял Аллект, бывший при Караузии министром финансов (rationalis). Этот переворот был спровоцирован военными неудачами Караузия, однако непосредственные его причины неясны. Аллект был гражданским министром, поэтому сомнительно, чтобы здесь была замешана британская армия, а целью вовсе не была более эффективная система обороны. Разумной представляется догадка, что Караузий, не сумев поддержать мир в стране или удержать владения на континенте, оказался помехой для лондонского купечества. Опасаясь конца благополучию с началом гражданской войны и прекращением торговли, они предпочли примириться с империей. Аллект разделял их точку зрения и рассчитывал представить Британию разгневанным императорам в более приемлемом, мирном свете. В пользу этой теории говорят надписи и изображения на монетах Аллекта: они принижают прежние политические цели, намеченные Караузием, и вместо этого прославляют радости мирной жизни.
[123]
В войне наступило временное затишье, которое, возможно, и побудило Аллекта завести разговор о мире. На самом же деле Рим просто сделал паузу, чтобы построить корабли и набрать войска для последнего сражения. Нужно было построить на основных базах новые доки, собрать и натренировать экипажи, научить и легионеров, и моряков морскому бою и тактике высадки. В противоположность лихорадочным действиям Максимиана в 289 году Констанций проявил ту же осторожность, что и союзные войска при высадке в Нормандии в 1944 году после провального рейда в Дьепе. Нужно помнить, что общий уровень развития мореходства в те времена делал все мероприятие крайне опасным — куда опаснее, чем вторжение Вильгельма Завоевателя в Англию в 1066 году, которому не пришлось столкнуться с патрульными кораблями противника. Даже в бесприливном Средиземном море морское сообщение зимой попросту прекращалось. Поднимать парус в ненастье было рискованно, и военный флот мог с равной вероятностью погибнуть как от шторма, так и от ударов противника. Если корабли оставались целы, их вполне могли разметать бури или сбить с курса частые туманы. Оценки расстояний по-прежнему были предельно неточны, как видно из изображения Британии на Пейтингеровой таблице — карте, которая была в ходу в те времена.
[124]
Констанций построил два флота. За время строительства он поселил недавно замиренные племена хамавов и фризов в качестве колонов на опустевших землях в Галлии — это была часть масштабной программы рекультивации и заселения территории за счет новых германских племен, которые стали источником пополнений для армии на следующем этапе войны. Констанций также нашел время для кампании против доставлявшего беспокойство короля алеманнов на Южном Рейне и начал строительство новой цепи укреплений от Базеля до Боденского озера.
Подготовка была закончена весной 296 года. Констанций руководил вторжением, в то время как Максимиан, вернувшись из Италии, взял на себя оборону Рейна — яркий пример сотрудничества, для которого и была создана тетрархия. Британские острова далеко не впервые встречали вторжение с континента, но принимать в расчет сопротивление мощного флота армии вторжения приходилось впервые.
Однако преимущество на море было на стороне Констанция. Он мог атаковать с любого направления по своему выбору, и Аллект не мог быть уверен, что получит раннее предупреждение о приближении врага: для весельных судов было практически невозможно постоянно патрулировать такую обширную территорию. Аллект рассчитывал главным образом на морской бой, где силы по крайней мере будут равны; Констанций же, напротив, надеялся избежать столкновения на море и безопасно высадить на берег свое многочисленное войско. Поэтому он разделил флот на две части. Большей руководил префект Юлий Асклепиодот; он отплыл из устья Сены с приказом найти подходящее место для высадки на южном берегу Британии. Вторая часть — фактически приманка — отправилась из Булони по Дуврскому проливу под началом самого Констанция.
Аллект собрал всех солдат, какие только мог найти, включая значительную часть франкских наемников Караузия. Возможно, он также снял оборону вала Адриана, поскольку вскоре после этого на завоеванную римлянами территорию проникли пикты. Его флот поджидал противника у Векты — острова Уайт. Но уловка Констанция сработала: основная часть сухопутных войск была сосредоточена на юго-востоке, ожидая высадки в Кенте.
Асклепиодот, воспользовавшись туманом, проскользнул мимо кораблей Аллекта: «К тому времени поверхность моря окутали такие туманы, что вражеский флот, расположенный в засаде у острова Векта и ведущий оттуда наблюдение, оказался совершенно незаметно для врагов обойден <вашими кораблями>, так что он не смог даже отсрочить вашей атаки, хотя и не был в состоянии ей противостоять».
[125] Основная часть армии без помех высадилась возле Саутгемптона, и Асклепиодот, как говорят хроники, сжег корабли, принеся их в жертву Марсу перед предстоящей битвой.
[126]
Затем он сразу двинулся маршем в направлении Лондона. Констанций по-прежнему стоял неподалеку от Дувра: ему не давала высадиться плохая погода. Аллекта, неискушенного в военном деле, застали врасплох; он спешно двинул свою армию на запад, чтобы перекрыть дорогу к Лондону, при этом, по всей видимости, существенно растянув войско. В итоге, располагая лишь частью своих сил, он встретился с умело руководимой армией Асклепиодота где-то возле Норт Даунса, вероятно, около Фарнема, и был разбит наголову. Сам Аллект бежал, надеясь остаться неузнанным, но был убит вместе с тысячами убегавших солдат. Его тело позже опознали и сорвали с трупа все знаки императорского сана. Панегирик Констанцию по этому поводу говорит:
Испуганный и видящий тебя в своем тылу, словно пораженный безумием, он бросился навстречу своей гибели так стремительно, что даже не развернул боевой строй и не построил в боевой порядок все приведенные с собою войска, но устремился в атаку вместе с давнишними зачинщиками мятежа и с наемными отрядами варваров, забыв о всякой предварительно проделанной подготовке. Мало того, Цезарь: ваше счастье дало государству и то, что при победе Римской державы не погиб почти никто из римлян. Ибо, как я слышал, все эти поля и холмы были покрыты распростертыми телами одних лишь отвратительнейших врагов.
[127]
В сущности, многие из погибших были такими же «римлянами», как и их победители. И сам Констанций, конечно же, не участвовал в битве лично: в это время он сумел высадиться на сушу и быстро шел к Лондону. В то же время орды франков, лишившиеся вождя и свободные от обязательств перед британским императором, двигались в том же направлении, рассчитывая разграбить город, пока была такая возможность. Напуганные горожане заперли ворота и приготовились обороняться, но Констанций перехватил франков и перебил их до последнего. Хвалебная речь в адрес Констанция благодарит его не только за избавление Лондона, но и за зрелище (наподобие боя гладиаторов), которым тот усладил лондонцев, вырезав франков в виду городских стен. Пропаганда Констанция неоднократно подчеркивает засилье «варваров» в мятежном государстве Караузия и Аллекта, однако вполне можно предположить, что в его собственном войске германцев было ничуть не меньше.
