ЧАСТЬ 3.
НОВЫЙ ПОРЯДОК
ГЛАВА 7.
ГЛУБОКАЯ ОБОРОНА
КОМУ ПОД СИЛУ СОСЧИТАТЬ КРЕПОСТИ, ВЫСТРОЕННЫЕ ПО РЕЙНУ, ДАНУВИЮ И ЕВФРАТУ?
Евмений, панегирик
Рассказывали, что Диоклетиан, осуждая некие крутые меры Максимиана, заметил, что Аврелиан был хорошим полководцем, но скверным императором. (Аврелиан, бывший у обоих наставником в военном деле, прославился своей жестокостью.) Эта история напоминает нам, что тетрархи и их сторонники, более чем какая-либо другая группа соправителей в истории Рима, были в своем мировоззрении профессиональными солдатами: обстоятельными, властными, суровыми. Диоклетиан и в самом деле обладал большей широтой убеждений, но — в переводе на язык военной касты. Все они сходились на том, что нужды армии — прежде всего. Однако армия при этом служила государственным инструментом для защиты границ, а не личным орудием для политических авантюр.
[150]
Согласно Люттваку, перемены в армии с 250-х по 290-е гг. отражают переломный момент перехода от старой «Адриановой» оборонительной стратегии к совершенно иным принципам поздней Римской империи, столкнувшейся с внешней угрозой несколько иного порядка, между тем как равновесие во всем мире постоянно склонялось против Рима. Стратегия Адриана состояла в том, чтобы укрепить границы (limes). Будь то каменные, деревянные стены или земляные валы, будь то военная дорога или река, весь периметр империи был четко обозначен узкой зоной обороны и путей сообщения, отделявшей тех, кто был снаружи, от находившихся внутри, а романизированных — от их пока еще варварских сородичей. Торговля и сношения с внешним миром не прекращались, однако велись на установленных таможенных пунктах и переправах, под присмотром патрулей.
Эти физические преграды не были задуманы как неприступный барьер образца средневекового замка. Об этом свидетельствует уже хотя бы их размер — даже если они были, как в Нортумбрии, выстроены из камня. Стоит вспомнить хотя бы, что вал Адриана на больших отрезках был в высоту всего около 7 метров; а линия обороны в Африке состояла всего лишь из неглубокого рва и двухметровой стены. Сосредоточив силы на одном участке, противник легко мог преодолеть такую преграду. Поэтому ее предназначение состояло скорее в наблюдении и активной защите-нападении, которое могло предотвратить любую подобную попытку. Эта оборона включала в себя сторожевые башни, сигнальные посты, укрепленные базы для вспомогательных сил и легионов. Против разбойников или небольших отрядов варваров могли устроить вылазку войска небольших фортов; более серьезная угроза требовала участия легкой конницы и вспомогательных когорт, выступавших навстречу врагу, в то время как более медленно передвигавшиеся легионы подтягивались на помощь и при необходимости принимали на себя основной бой. При такой предупреждающей тактике бои велись за пределами limes, на чужой территории непосредственно у римской границы — это избавляло местных жителей от перспективы оказаться на территории военных действий. Именно по этой причине Адриан и его наследники разместили все легионы на границах, как можно ближе к точкам возможных вооруженных конфликтов.
Стратегия «превентивной» обороны успешно справлялась со своими задачами более века, пока племена вдоль Рейна и Дуная оставались разобщенными и поддавались дипломатическим манипуляциям, а парфянское государство на востоке было всего лишь разрозненным, лишенным центра скоплением вассальных земель. Но когда во времена Марка Аврелия вторжения перешли на новый уровень, границы выстроенные Адрианом, рухнули, и мирные города в сердце империи обнаружили, что ничто не может защитить их от разрушения. Захватчики, вторгшись на территорию Римской империи, пользовались превосходной сетью дорог, которые вели их прямиком к беспомощным богатым городам. Несмотря на агрессивную тактику обороны на самих границах, система Адриана страдала обычным недостатков для всех узких зон обороны, а именно — большой степенью рассеивания войск. У Рима не было мощного стратегического резерва, а легионы, которые могли передвигаться только со скоростью марша пехоты, были в значительной степени обездвижены, застряв на своих участках границы.
Так, прежняя система оказалась бессильна перед нападениями больших масштабов, произошедшими одновременно на разных концах империи. Несмотря на то, что были собраны новые легионы, растущая потребность в быстрых перебросах войск приводила к тому, что из существующих легионов отбирали людей для небольших отрядов-вексилляций. Это означало, что оставшиеся приграничные войска не только оказывались ослаблены в численном отношении, но и, как правило, состояли из пожилых, менее сильных людей, хуже приспособленных для агрессивного предупреждающего способа обороны, для которого была создана вся эта система. К этому стоит прибавить еще самоубийственные гражданские войны за трон, в ходе которых важнейшие границы раз за разом оказывались без защиты лучших легионов.
После 250-х гг., с падением всех границ, Галлиен, Клавдий и Аврелиан вернулись к принципу «гибкой обороны» внутри еще подвластных им территорий, отбросив все попытки защитить установленные линии границ и связанные с ними обязательства. Используя новое тактическое оружие — конницу и быстрые перемещения, они могли быстро добраться до точки вторжения и дать противнику бой. Армии были размещены в стратегически важных городах, таких как Медиолан и Аквилея, и сильно увеличившиеся в размерах силы конницы могли покрывать в день до 80 километров по хорошим военным дорогам, перехватывая врага с куда большей эффективностью. Пехоте тоже была придана максимально возможная мобильность: поскольку легионеры теперь передвигались и сражались глубоко внутри территории империи, им не было необходимости ежевечерне возводить земляные укрепления вокруг лагеря или нести с собой паек: вместо этого их снабжали припасами склады, размещенные вдоль стратегических дорог, в свою очередь превращенные в небольшие форты.
