Собственно, отсюда и начались беды да несчастья.
Люд к дому чёрной ведьмы, что волею случая и неосторожного колдунства оказалась в Сером квартале, потянулся сомнительный и даже опасный. Но опаснее всех был этот, который сегодня ночью приходил. По крайней мере, Дайана его и боялась, и уважала больше прочих.
– И кто же он? – спрашиваю, словно одолжение оказываю, чтобы наследство моё вдруг не решило, что жалостливыми рассказами способно разжалобить доверчивую фею.
Дом вновь ворчит, даже не пытаясь скрыть горечь обиды.
Оказывается, Дайана, несмотря на вспыльчивый характер и великое бесстрашие, была особой довольно осторожной. И в некоторые тайны, что не имели, как я подозреваю, конца и края, не посвящала даже одушевлённое имущество.
Но дом запомнил её указания намертво – этому гостю перечить нельзя. Ни по какому случаю и не под каким предлогом.
Исповедь заканчивается, так и не привнеся ясности в главный вопрос – кто же такой этот ночной посетитель?
– Имя его ты тоже не знаешь? – спрашиваю, впрочем, без особой надежды.
Вместо слов и ворчания дом вздыхает длинно и печально.
Значит, опаснее других этот, кто приходил…
– А других гостей ты тоже так легко впустишь? Без моего на то согласия? – хмурюсь, и впрямь задумываясь о возвращении к дяде. Вдруг очередной ночной визитёр окажется ещё более сумасшедшим, чем тот, что осчастливил меня своим приходом сегодня? И окажусь я зарытой под кряжистыми корнями старых деревьев… Печальная картина, должна признаться. И жутковатая, чего уж ни говори.
Дом возмущённо трещит, обидевшись на моё предположение.
– И чего обидного я спросила? – удивляюсь вполне искренне. – Если уж ты так чтишь наказы старой хозяйки, то может новая тебе вовсе не нужна?
Особняк затихает, даже проёмы окон опускают уголки к полу, будто наследство моё готовится разрыдаться, как малое дитя. А спустя всего мгновение, дом тоненько просит, я мысленно слышу его просьбу:
«Не надо уходить. Мне очень одиноко»
И столько непролитых слёз в бесхитростных словах, столько боли и страха, что я не нахожу, что ответить. Колкие фразы и обида тухнут, словно свеча на ветру. На смену обиде приходит жалость, и понимание… Я всегда чувствую себя одинокой, с тех самых пор, как не стало родителей.
– Хорошо, – хлопаю по коленям, лишь бы развеять сердечную тоску. – Не уеду. Но и ты больше не пуская никого без моего на то ведома.
Дом смущённо пыхтит, явно желая спросить что-то ещё и я со вздохом добавляю:
– А если не можешь не пустить, то хоть предупреждай меня заранее.
Глава 6
Обиды и недомолвки пришлось оставить. Тимоха заявился чуть раньше обговоренного времени, но у меня и мысли не возникло, спровадить его.
Пока парень занимается крышей, я вооружаюсь найденной в кладовке лопатой, кое-как прилаженными к черенку граблями и ржавым секатором. Инвентарь надо бы закупить, но пока хватит и этого.
Сад за домом, несмотря на торчащие то тут, то там сорняки, в общем и целом, выглядит прилично.
Первым делом расчищаю заросшие дорожки – мурава и клевер срослись тесно, так что ни подлезть, ни подступиться. Но я же фея, пусть и наполовину.
После дорожки подхожу к розам. Кусты распушились, заполонив почти всю огороженную клумбу. Оставить так, конечно, можно, но пройдёт ещё каких-то пару лет, и эта красота попросту выродится.
Осторожно, стараясь не уколоться, разгребаю ветки и обрезаю лишнее. Выкидывать что стебли, что цветы – непозволительная трата. И то, и другое прекрасно подходит для крема и ароматных настоев.
Когда пушистый куст порядком редеет, превращаясь в стройняшку, берусь за нарциссы. Эти привередливые цветы, несмотря на то, что вокруг них вольготно разрослись кусты крапивы и пара лопухов, чувствовали себя прекрасно. Словно довольствовались своим видом на фоне невзрачных сорняков. Хотя, так оно и было – цветы с гордостью выпячивали белоголовые макушки, оповещая всех вокруг, что краше их никого нет и быть не может.
Самыми скромными и почти забитыми муравой оказываются незабудки. Нежные голубые лепестки скромно поникли, уже и не надеясь вдоволь насладиться солнечным светом и чистой водой.
К обеду я привожу в порядок лишь две клумбы, и устраиваю в дальнем углу одну новую. Там теперь поселятся и крапива, и лопухи, и парочка мухоморов, найденных совершенно случайно. Ещё бы приобрести корешки ромашки и шалфея, тогда можно будет не заботиться о том, что ингредиенты для крема и лосьонов закончатся в самый неподходящий момент.
Тимоха споро справлялся с большими листами железа, сила искрилась на кончиках пальцев, но уставшим парень не выглядел. Если так дело пойдёт, то уже через пару дней дом будет выглядеть как новенький.
Ближе к закату я, наконец-то, заканчиваю с садом, оставив на потом только мелочи. Долго смотрю на коряги перед домом, решая, нужно ли поделиться с садом силой сегодня, или всё же оставить на потом. Пришла к выводу, что сегодня и так неплохо поработала, и захожу под новенькую крышу обновлённого наследства.
Дом доволен, хоть и пытается это скрыть напускным равнодушием. Но я-то чувствую, как внутри едва ли ни каждой доски клокочет радость.
Как оказалось, Тимоха идеальный работник. Ему и говорит не пришлось, он сам поправил насосы, обеспечив моё жилище чистой водой. Жизнь налаживается. Работник уходит и я остаюсь одна.
Приготовив ужин на скорую руку, сажусь в потрёпанное кресло и долго смотрю на танец яркого пламени. Почти засыпаю, когда дом настороженно ворчит и заставляет меня проснуться от настырного марева сна.
– Что? – спрашиваю, растирая лицо непослушными руками.
Оказывается, к нам вновь пожаловали гости… Хорошо хоть, уже знакомые.
Окно на кухне нарочно громко кряхтит, чтобы я точно знала, откуда ждать появления незнакомца. Когда он входит в залу, я без особо удивления бросаю:
– Опять?
Кажется, мне удаётся его напугать, потому что мужчина вздрагивает и резко оборачивается, при этом спуская с кончиков пальце туманные плети, которые без предупреждения обвивают мою шею и приковывают руки к подлокотникам кресла.
На пару секунд темнеет в глазах, а когда гадкий туман отпускает, и я слышу недовольное ворчание гостя, то едва не давлюсь вспыхнувшей злостью:
– Тебе что, жить надело? – его голос звучит угрожающе, с долей испуга.
Прокашливаюсь, перевожу дыхание и не менее угрожающе шиплю в ответ:
– А ничего, что это мой дом?! И что вас сюда никто не звал, тоже не важно?!
Вскакиваю, сжимаю руки в кулаки и уже готовлюсь прямо так, без какого-либо подручного оружия, надавать ему тумаков, как мужчина идёт на попятную.
– Всё, всё, – поднимает руки, сдаваясь. И улыбку выдавливает, якобы приветливую, располагающую. Только ему вовсе невдомёк, что расположение моё он заслужит тогда, когда перестанет приходит без приглашения.
