Пожимаю плечами и даю ей фору. Двух секунд будет достаточно, чтобы волчица огляделась на первом этаже и поняла, что в доме никого нет. Пока никого нет. Интересно, а она уже видела тот сюрприз, что я ей приготовил? Хищно лыблюсь. Наверное, не успеет увидеть. Ну что ж…
Дергаюсь вперед, перепрыгиваю через лестницу и оказываюсь прямо позади нее на первом этаже. Амалия замечает меня не сразу, я даже удивлен этому: кажется, у кого-то совсем не развиты инстинкты, или она действительно сильно заторможена после приема наркоты, что я влил в нее в доме Клауда.
Ох, как же возбуждает погоня… Странно, что девчонка этого не поняла за время жизни с этим придурком, зверем в обличии человека. Как только жертва срывается с места, как внутри тебя все переворачивается. От предвкушения, сдерживаемой радости. Чешутся руки и немного клыки, которые едва заметно проступают в полости рта от волнения.
Кровь бурлит так сильно, что кажется, бухает в ушах. Еще чуть-чуть и переворот необратим. Но мне этого пока не хочется. Я хочу насладиться ею вот так, почувствовать податливость плоти, радость от того, что могу держать в руках, сжимать, играть, вкушать пьянящий аромат самки.
В глазах немного темнеет от эмоций и даже голова кружится от эйфории, когда прижимаю ее к своему телу. И, как только попка задевает налитый кровью член, тут же срывает клапан в мозгу, который и без того еле держался, готовясь слететь в любую секунду от внешнего давления.
Шиплю ей в ухо что-то, призывая к спокойствию, а сам не спокоен. В груди бурлит ураган эмоций, возбуждение накатывает такими сильными волнами, что меня начинает трясти. Я готов клацать зубами, настолько мощное чувство сейчас раздирает меня. Не могу даже думать о причинах такого сильнейшего возбуждения, которого не чувствовал со дня полового созревания.
Руки дрожат, когда я, наконец, отпускаю ее рот и перехожу на теплую, большую, мягкую, податливую грудь. Соски тут же отзываются: о да, самочка очень горячая, жаркая, она — настоящее сокровище, если даже в такой ситуации ее тело реагирует быстрее, чем мозг.
Носа тут же касается аромат ее возбуждения, даже несмотря на то, что я всю ее обрызгал своим химическим препаратом, чтобы никто не смог отследить нас по запаху. А это значит, что она, сама того не понимая, чувствует, или начинает чувствовать примерно тоже, что и я.
Сексуальное возбуждение.
Вот это сюрприз!
Хватаю ртом воздух, когда провожу носом вдоль ее шеи, чтобы вкусить как можно больше разрозненных крупиц аромата, которые все же проскальзывают от ее тела. Невероятно сладкий запах. Ужасающе прекрасный. Он просто выбивает почву из-под ног, настолько божественен.
И тут она случайно или специально опадает мне на спину, прижавшись к паху своей аппетитной попкой. Блять. От того, что она, обнаженная, трется о меня своим великолепным телом, несмотря на то, что я все еще в одежде, градус возбуждения взлетает до небес.
Перехватив ее под грудью поудобнее, чтобы не сбежала, просовываю руку между нами, чтобы расстегнуть ремень и стянуть джинсы, но она, поняв, что я собираюсь сделать, снова начинает визжать на весь дом.
Не выдерживаю и снова затыкаю ей рот своей ладонью. Она пробует кусаться, лягаться, дергается, как уж на горячей сковороде, но мне уже жарко — так хочется оказаться внутри нее, спустить напряжение, что уже похрен на свой первоначальный план.
Да пусть все идет лесом! Я возьму все, что мне нужно прямо сейчас, несмотря ни на что, ни на кого!
Она дрожит, ее трясет, как припадочную, словно ток пропускают сквозь тело.
Кое-как расправившись с дикой волчицей, несу ее тело впереди себя к дивану, месту, где планировал препарировать свою месть, но тут же чуть не падаю от ее активности.
Да плевать. Прижимаю к спинке высокого дивана, удерживая таким образом ее ноги, которые живут своей жизнью, пытаясь зацепиться за любой выступ, но безуспешно. Освобождаю одну руку, зажимая второй рот. Расстегиваю ширинку, чувствую минутное облегчение от того, когда член оказывается снаружи, не сдерживаемый больше никакой преградой в виде тяжелой джинсовой ткани.
Сейчас, сейчас… На губах уже томится рваный вздох облегчения от того, как я войду в нее, когда ее лоно сожмется вокруг него, даря долгожданное облегчение.
Мне уже кажется, что по клыку, который почему-то проявился от эмоционального взрыва во мне, уже практически капает слюна. Черт, да я сам сейчас похож или на больного извращенца, или на юнца в пубертате.
Срать.
Она пытается что-то прокричать мне в руку, которой зажимаю ей рот, и от этого ее тело соблазнительно дрожит. О, детка, ты не понимаешь, как борьба заводит, как же хочется наказать упрямицу, как же хочется оттрахать добычу. Зря ты это делаешь, зря…
Не выдерживаю и протягиваю руку вперед, чтобы снова сжать в руках тугую плоть ее груди. Сначала левую, потом правую, жалея, что не могу сделать этого обеими руками. Но ничего, мы к этому еще придем. В глубине мозга мелькает мысль влить в нее еще немного наркоты, чтобы сделать податливей, но, мелькнув, также пропадает. Мне нужно все и сразу. Здесь и сейчас.
Краем сознания, выкручивая ее мягкие соски, вдруг ощущаю дикую вибрацию сзади, в кармане штанов. Телефон.
Какой придурок…?
Что?
Зачем?
Откуда?
Да блять!
Этот номер не знаком никому, только одному человеку во вселенной. И, как бы мне не хотелось оттрахать прекрасную мисс Амалию, чьи прелести я усиленно сжимаю в ладони, и борюсь с искушением засунуть один из пальцев в рот, чтобы ощутить ее мягкость, чувство самосохранения берет верх.
Резко выхватываю телефон из заднего кармана джинс, скроллю экран.
— Да? — рычу раздраженно.
— Ты уже начал действовать? — риторически вопрошает трубка скрипучим голосом. — Скоро сюда придут. Они едут. Имей в виду.
Абонент тут же отключается.
Ох нет.
Внутри не то, чтобы все опадает, но вдруг включается мозг: приступив к сексу с этой талантливой сучкой, я не скоро смогу остановиться.
И я почти что стал похожим на этих придурков.
Вот блять.
Я чуть сам не стал насильником!
А ведь нам снова пора собираться и бежать. Так и знал, что место не слишком уединенное.
Но ничего, у меня припрятан еще один туз в рукаве.
Амалия
Хвала Луне! Не сразу понимаю что происходит, очнувшись от истерики, осознав, что он снова тащит меня наверх. После того спасительного телефонного звонка что-то переменилось, и он будто передумал заканчивать начатое.
Чувство освобождения от неминуемой гибели накатывает волнами, иссушает меня, и я будто нахожусь в одном шаге от обморока. Только ударившись головой о косяк двери, прихожу в себя.
