Он снова медлит с ответом. Но я не уверена, что он мне нужен.
— Если бы мне нужно было тебя убить, я бы сделал это давным-давно, — отвечает он и я в его голосе я слышу ничем не прикрытую ярость. Держусь, чтобы не взглянуть на него, потому что не уверена, что выдержу этот поединок взглядов.
Никто же не говорит о том, что он не убьет меня потом… в конце…
Тут же встает и выходит из комнаты. Не удержавшись, перевожу взгляд от потолка на его фигуру и оцениваю все, что вижу: крепкие ноги, упругий зад, обтянутый светлыми джинсами, тугую спину, огромный разворот плеч, лопатки, проступающие сквозь тонкую футболку, развитую мускулатуру рук. Задержавшись на ежике темных волос, медленно краснею: вижу на шее почти под ухом след от своей царапины. Он все еще багровый, хотя уже зажил.
— Эй, ты не собираешься меня развязать? — кричу ему в спину.
— Не сегодня, — отвечает он и пропадает в коридоре, оставляя дверь открытой.
Я дергаю руками, ногами, которые тоже привязаны веревкой к кровати и хочу провалиться сквозь землю.
— Гори в аду! — кричу я ему, не думая, что он может услышать.
Но далекий раскатистый смех дает мне понять, что послание достигло адресата. Поэтому я продолжаю кричать, искушая судьбу:
— Неужели тебе меня не жаль? Неужели ты убьешь беззащитную девушку? Неужели ты никогда не терял близких, родных, и сможешь оставить это вот так?
Ужасно больно рукам, ногам, душе. Голова совсем не включается. Ума не приложу, что происходит.
И тут снизу доносятся звуки жуткого погрома: бьется стекло, явно рушится мебель. Я сжимаюсь испуге и со страхом жду, что мне будет за ужасно длинный язык и неумение смолчать в стрессовых ситуациях.
Клауд
Как только поступает телефонный звонок, я тут же бросаю нахер все и прыгаю в тачку. Выжимаю газ до упора, рву с места, от чего сзади мелкой пылью оседает гравий из-под колес. Зря я терял время с этой дурой, надо было лично приступить к поискам Ами.
Гоню к лесу, за мной с глухим ревом следуют внедорожники охраны, по пути присоединяются члены волчьей стаи.
Доезжаю до начала леса, там, где стоит пункт охраны. Среди людей, которые живут в городе, эта будка считается жилищем лесника. На самом деле это — дом оборотня- смотрителя. Лес — общая территория для большого количества оборотничих стай, и кто-то должен следить, чтобы их интересы не пересекались во время охоты.
Мне, на самом деле, срать на эти условности, у меня своя вотчина, именно поэтому я купил огромный участок леса за своим домом, но не все могут себе этого позволить, и потому выгуливают свою вторую сущность в общем лесу.
Проезжаю мимо покосившейся будки. Оттуда за мной глядят горящие глаза огромного оборотня. Приоткрываю стекло, демонстративно плюю в его сторону и также молча закрываю окно. Пусть знает, кто здесь хозяин.
Однажды весь этот город со всем его содержимым станет моим, тогда я сразу же наведу порядки не только в городе, но и в этом лесу. Это только дело времени.
Еду долго, и, как только накатанная колея заканчивается, оставляю машину и иду пешком. Запаха Амалии как не было, так и нет. Только сейчас начинаю сомневаться, что парни взяли тот след, который нужно.
Останавливаюсь посреди леса и даже не знаю, куда идти дальше. Ароматов вокруг множество. Чую зайца, лису, оленя, оборотня из чужой стаи со знакомым запахом, чуть вдалеке ощущаю костер, на котором кто-то жарит мясо. Хер знает, с чего притащился сюда. Но не у Лесника же спрашивать, что делать и куда идти?
Тут прямо за моей спиной тормозят несколько машин и из них выгружаются мои оборотни. Кто-то перевоплощается на ходу, кто-то аккуратно раздевается, чтобы не порвать во время переворота одежду. Кто-то остается в человеческом обличии. Вперед выходят два парня, самые молодые, выходят прямо передо мной и целенаправленно идут, раздвигая ветки деревьев и кустарника. Я иду прямо за ними, а за мной — мое маленькое войско.
Мы идем довольно долго, но я чувствую азарт и думаю, что мои парни тоже — кто-то начинает повизгивать, кто-то — задираться, кусая лапы впереди идущих волков, подгоняя таким образом и внося некоторую неразбериху.
Пока мы идем таким строем, я думаю о том, как накажу Амалию за ее выходку. Кража компромата — это серьезное дело. Тут простым хлыстом не отделаешься. Можно добавить к наказанию огня — его она боится. А еще лучше заставить принять участие в погоне на человека, на ту же самую Сьюзи, но так, чтобы та дошла до конца. Разрушающее чувство вины станет хорошим уроком для моей жены.
Наконец, впереди показывается огромный заброшенный дом. В два прыжка оказываюсь внутри. Вдыхаю воздух так сильно, что даже легкие болят. И тут же понимаю кое-что: этот хрен моржовый явно хотел поиметь мою самочку. Его запах частично читается в воздухе, а вот ее испугом с примесью интереса фонит на весь этаж. Очень странно, они были на грани, но секса так и не было. Что-то их спугнуло, или что-то произошло, но запаха похоти, страсти, насилия нет и в помине.
Облегченно вздыхаю: Амалия — только моя, она не должна ни с кем, никогда, никаким образом совокупляться, кроме меня. Или только с тем, кого я предложу.
Парни обходят дом, тщательно вынюхивают каждый угол и чувствуют то же самое, что и я: моя жена чуть добровольно не отдалась чужому волку. Блять, только за это публичное унижение я лично оставлю на ней такие следы, которые точно не заживут при перевоплощении. Специально для наказания оборотней заказал серебряный тонкий нож ручной работы с желобками для крови. От его порезов остаются следы которые не свести, а убить волка можно лишь один раз провернув рукоятку ножа.
— Они уехали четыре часа назад, — говорит один из охранников. Да, это я понял и сам.
— Ищите, — пожимаю плечами.
Мы точно найдем ее, это вопрос времени. И флешку, и Амалию. И тогда она точно позавидует мертвым.
Алекс
— Неужели тебе меня не жаль? Неужели ты убьешь беззащитную девушку? Неужели ты никогда не терял близких, родных, и сможешь оставить это вот так? — кричит Амалия наверху.
Рванув дверцу навесного шкафчика, я схватил бутылку текилы, открутил крышку и опрокинул жидкость себе в горло. Проглотив огромную порцию, я хлопнул бутылкой по столешнице и потряс головой, чтобы избавиться от жжения в горле. Достал из кармана горсть своих препаратов, чтобы удержаться от тьмы и закинул в глотку следом.
Куда ей, девочке на золотом унитазе знать, каково это на самом деле — терять близкого человека? Зато это прекрасно знаю я. Перед глазами начинают снова вставать черно-белые картины недавнего прошлого, голова немного кружится, а в ушах фонит белый шум. Блять, только не это, припадок прямо сейчас я не переживу.
Схватил бутылку со столешницы и сделал еще один глоток. Затем, поставив бутылку, оглянулся в направлении лестницы. Шум в ушах пропал. Отлично. Еще одна маленькая отсрочка от моей черной дыры.
