Мой желудок сжался в комок, как только его дна достигла лава из алкоголя. Обычно там ничего кроме этого не бывает. Ох, да, теперь я не один, нужно подумать еще за одного человека. Пошли вторые сутки, как волчица ничего не ела, надо подумать о ней, чтобы не сдохла раньше времени. Моя диета — колеса и алкоголь — вряд ли ей подойдет, надо поискать съестное в этом доме, который я одолжил на какое-то время.
Наверное, можно спокойно забить хер на этот пиетет по отношению к похищенной. Все равно план, связанный с ней, у меня довольно простой и быстрый. Несмотря на то, что мы изменили место дислокации, его я могу провернуть прямо тут, в этом гетто отверженных волков.
Дел-то: привести ее в бордель и отснять, как волчицу имеют несколько парней подряд. А потом выпустить на волю и отправить по ее человеческому следу оборотней, которые доведут дело до своего кровавого конца. Камеру из второй берлоги лесника я прихватил, для съемки будет довольно и сотового телефона. Тело у Амалии очень видное, запоминающееся, Клауд сразу поймет, что это она, а не подставная девка.
Но уже два дня я пичкаю ее снотворным, наркотой, лишаю запаха волчицы, чтобы нас никто не нашел, и от этого убойного коктейля хер знает, сколько она еще протянет. Может быть, день, а может быть и пару часов.
Думаю, мне нужно чем-то ее покормить. Как бы сильно мне не хотелось заморить ее голодом, Амалия, вероятно, чокнется.
Давно же я не готовил для женщины, и понятия не имел, что они едят.
Дернул на себя дверь холодильника. Да уж, повезло так повезло: кое-какая еда тут имелась, спасибо предыдущим жильцам перевалочного пункта.
Все знают, что иногда оборотни попадают в такой переплет, из которого есть только один выход: уносить ноги. А куда бежать, если кругом враги, облавы, охотники или разъяренные члены стай? Только вот в такие гетто для волков. Небольшая почти заброшенная деревня из двух — трех домов, стоящих в огромном отдалении друг от друга, которые почти всегда стоят пустые: задерживаться тут дольше, чем на неделю, не принято.
Но самое главное правило: после себя нужно оставить дом пригодным для жизни. Вот как сейчас. В шкафу — текила. В холодильнике — какая-то трава, но съедобная. Подключены свет и вода.
Я разложил на тарелке еду, которую выудил из холодильника: клубнику, сыр, авокадо, тост и колбаску.
Вернувшись наверх, вошел в комнату, схватив по пути стул у стены, и уселся рядом с Амалией. Волчица смотрела на меня своим фирменным взглядом, который должен был показать мне, кто здесь хозяин положения, и что она ни капли меня не боится.
Наколов клубнику на вилку, поднес к ее губам.
Она отвернулась от меня.
— Я не голодна.
— Я не спрашивал, голодна ли ты. Ешь.
— Пошел нахер, — выплюнула она.
Я провел языком по зубам, когда от ее жалкого акта сопротивления на моих губах расплылась улыбка.
— Тебе это нравится, не так ли?
Девушка стрельнула в меня взглядом, снова выпятив подбородок, и я знал, что что-то дерзкое так и напрашивалось сорваться с ее губ.
— Я лучше пройду милю с огурцом в заднице, чем буду делать то, что ты хочешь.
Толи это алкоголь с колесами начали кружить мое сознание, толи я реально начал испытывать какое-то жалкое подобие удовольствия от препирательств с этой девчонкой, но от ее бравады мне стало так смешно, что я расхохотался.
Она снова испугано отпрянула от меня, насколько это было возможно со связанными руками и ногами.
— Это легко можно будет устроить. С удовольствием посмотрю на это зрелище, — ответил ей.
— Да пошел… — как только она раскрыла рот, я засунул ей в рот кусок авокадо. Она не удержалась и тут же проглотила его.
— Да ты идио… — тут же в ее рту оказался тост. Она вытаращила глаза от злости, но выплюнуть прямо на меня побоялась: мое лицо может быть достаточно убедительным.
Как только она дожевала хлеб, приподняла брови, как это могут делать только стервозные дамочки, изображая пренебрежение.
— У тебя рот, как помойка, — сказал я ей, чтобы вызвать еще один приступ этого смешного гнева. — Говоришь, как волчица из леса.
— А у тебя член как у… — раззадорилась она, и снова, только она открыла рот, я успел насадить на вилку клубнику. Как только ягода оказалась в ее рту, девушка раздавила ее зубами, от чего красный сок потек по губам и подбородку.
Вид был невероятно эротичный, когда кончик ее языка подался навстречу последней клубнике.
Завороженный, я положил ее ей на язык, молча коря себя за стояк, прижимающийся ко шву на моих джинсах. Какой же садистский ублюдок… Тот тип эрекции, которую я чувствовал к ней, не имел ничего общего с эмоциями или любым уровнем влечения к женщине. По крайней мере я так считал.
Отложив тарелку с едой, я выскочил из комнаты и снова направился к лучшей подруге запутавшегося мужчины — текиле.
Ничего хорошего из того, что я начинаю чувствовать к этой женщине, не выйдет.
Амалия
Как только похититель скрывается внизу, я тут же снова начинаю дергать руками, чтобы развязать узел. Мне нужно срочно выбираться отсюда, бежать любыми способами. Я уже готова руки отгрызть, только бы освободиться.
Дернув ногой, неожиданно зацепляю шпилькой простыню, и она с треском рвется. Тут же беру себя в руки и стараюсь двигаться тихо, как мышка. Не хватало еще, чтобы он прибежал сюда проверять, не сбежала ли я.
Осторожно приподнимаю ногу и провожу каблуком по узлу веревки, попутно задевая палец ноги. От неосторожных движений нога начинает кровить, я чувствую запах ржавчины, который оседает на языке, но все равно продолжаю свою нелегкую работу.
Пытаюсь рассмотреть, как идет работа, в том ли направлении пытаюсь перетереть веревку, но ничего не выходит, и я в изнеможении падаю на кровать снова и снова. Но все равно дергаю ногой, поднимаю свой каблук, который выполняет функцию ножа, и тут же снова принимаюсь за работу.
Буквально несколько минут назад, когда похититель начал кормить меня с вилки, я почувствовала ЭТО. Самое ужасное, что только может случиться с волчицей: я распознала признаки надвигающейся течки.
Наверное, аромат этого волка, чья одежда была на мне, спровоцировала наступление сексуального голода раньше, чем обычно. Внизу живота стало тепло и ярким цветком начало распускаться желание. Пока еще бледное, невесомое, но я знала: с каждым часом оно будет все больше расти, наливаться оттенками страсти, которые будут сводить с ума, захватывая разум и плоть.
Перед глазами встало лицо Клауда, исказившееся в зловещей усмешке, и я вздрогнула, случайно задев каблуком икру ноги. Запах крови стал еще сильнее.
Нет, нет, я больше никогда не дам издеваться над собой. Никогда.
Несколько лет назад, когда я была еще неуклюжим подростком, мои родители погибли на охоте. Альфа стаи разрешил своему сыну взять меня под свое покровительство, с условием, что по достижении совершеннолетия он возьмет меня в жены. В самом начале я даже была рада такому повороту, но потом передо мной открылась вся неприглядная картина жизни у Клауда.
