Я снова проваливался в черноту своей памяти.
Мы приехали в город из деревни оборотней после смерти ее бабушки. Сара хотела начать жизнь со мной с чистого листа, и я был полностью с ней согласен. Будучи химиком по образованию, она организовала в снятом возле леса домике свою собственную лабораторию, где занималась изготовлением натуральной косметики на заказ, чтобы удержаться на плаву. Но, самое главное, она делала специальный дезодорант, который скрывал от остальных волков нашу сущность. Нам не хотелось принадлежать к чьей-то стае, наш план был в том, чтобы прожить долгую и счастливую жизнь простых обывателей, у которых есть только один секрет на двоих. Мы и так слишком бодро шли против всего мира.
В то утро я вернулся домой раньше обычного, но все равно слишком поздно, чтобы спасти ее…
Запах чужих ударил в нос уже на подъезде к дому. Коттедж стоял на отшибе, и к нам заезжал редкий гость, но я знал, что в это время у Сары не должно было быть посетителей. И чем быстрее мой старый «форд» приближался к дому, тем сильнее я чувствовал его: это был запах мускуса, страха, похоти. Безумный коктейль, и в нем пробивались нотки аромата моей жены.
У меня голову повело от страха за нее, я выпрыгнул из машины, даже не успев ее заглушить, и помчался в дом.
Гостиная была полностью распотрошена. Всюду присутствовали следы борьбы: осколки разбитой посуды, куски мебели, порванные вещи, ошметки занавесок.
И на полу, прямо у второго выхода, лежало ее порванное платье. Белое в зеленый горошек, то, в котором утром она провожала меня на работу.
Забыв скинуть одежду, волком я рванул в лес, по следу, который тут же взял: двое матерых волков и моя маленькая волчица впереди. Испуганная, растерянная, она петляла среди деревьев и никак не могла оторваться от преследования. Волки брали ее в кольцо, и оно быстро сжималось. Так же быстро, как мое сердце.
Запах становился все сильнее, насыщеннее, ярче. В последнем прыжке я вынырнул на поляну, и тут же бросился на одного из волков, который всей своей тушей навалился на маленькое тело, больше похожее на маленькую собачку. Сара била хвостом, но никак не могла скинуть эту тушу с себя. Волк дергал задом, и его хвост ходил ходуном.
Налетев на него, я вцепился ему в горло. От неожиданности он остановился, а потом, взвизгнув, дернулся пастью прямо в мою сторону. Соскочив с маленькой волчицы, он клыками полосовал воздух, пытаясь ухватить меня за лапы, чтобы разодрать в клочья. Я нападал то с одной стороны, то с другой, но тут Сара всхлипнула, становясь человеком, и я дернулся к ней. Эта отсрочка стала для меня роковой: с двух сторон подскочил другой волк, вцепился мне в глотку, пуская в кровь яд со своих клыков.
Я отбивался долго, но перед тем, как сознание окончательно потухло, я увидел: к моей маленькой Саре вальяжной походкой приближается голый мужчина — один из тех, кто только что только что был волком, выдрав мне из бочины огромный кусок меха.
Очнулся от резкой боли. И тут же понял, где нахожусь: руки и ноги были привязаны к дереву, по телу бегали рыжие огромные муравьи, привлеченные запахом крови, которая все еще текла из горла и правого бока.
Но тут же я пожалел, что это случилось со мной, потому что картина, которая была открыта моему взору, была слишком ужасной. Сара лежала на земле, практически недвижимая, уставшая от борьбы, будто мертвая, уткнувшись лицом в траву. Незнакомый мужик с волосатой задницей вбивался в ее мягкое тело и рычал от удовольствия каждый раз, когда ее голова дергалась, ударяясь лбом о землю. Судя по всему, экзекуция длилась достаточно давно: все тело моей жены покрывали синяки и ссадины, было грязным и изломанным.
Крик замер в моей груди: куски чьей-то одежды оказались в моем рту, а кляп во рту, который удерживала полоса ткани, никак не удавалось выплюнуть. Второй стоял рядом и смотрел, как первый трахает бесчувственное тело и надрачивал свой встающий член.
— Нравится вид? — услышал я рядом с собой сквозь звон крови в ушах. Не сразу понял, кто это говорит, но осознав, что это не видение, резко повернул голову на звук. Крупный мужчина с достаточно волосатой грудью, развитой мускулатурой, чтобы понять, что является волком, насмешливо смотрел на меня своими черными, как дуло пистолета, зрачками.
— Так бывает со всеми, кто приезжает в мой город и не присоединяется к стае, — протянул он. — Твоя сучка трахается неплохо, но должна была лучше.
Я снова дернулся вперед, к ней, желая вонзиться каждому в сердце, распотрошить и пережевать челюстями все внутренности подонков, но узы, которыми я оказался связан, оказались сильнее. Мне оставалось только смотреть и чувствовать, как ненависть застит глаза, проникает в каждый миллимикрон моего организма.
Языки злости и бессилия плавили мои вены, разрастались клубком в самом средоточье сердца, подкашивали ноги, которые дергались, как будто от удара током.
Бессилье — самый ужасный враг, который может настигнуть внезапно, сейчас держал меня за горло и заставлял видеть каждую секунду медленной ментальной смерти моей жены.
Один из оборотней, закончив, ударил Сару по ягодице и на ней красным пятном осталась его пятерня. Его место ту же занял второй. Она не издала ни единого звука, только отвернула голову от дерева, к которому я был привязан. Мужик механически продолжил вколачиваться в нее сзади.
Мои пальцы обожгло огнем, руки расцарапали стальные пруты, кровь полилась ручьем в траву. Немой крик прошиб горло, грудину, затрещал в животе. Дергаясь, я вывихнул плечо, рука почти повисла безжизненно, но я продолжал бороться за нас с Сарой.
Горечь брала за грудки и кидала в настоящее, а я все никак не мог его изменить и от того было невыносимо больно, страшно, горько. По щекам бежали слезы, и в каждой было ее отражение, в каждой была моя любовь к ней.
Подонки выбрали подходяще дерево — даже обладая силой волка я не мог вырвать его с корнем, и кора впивалась мне в растертые от попыток освободиться до крови спину, руки, плечи, ягодицы.
Казалось, что все это длится вечность.
— Ни одна сучка не может приехать в город, не поклонившись Блэквуду, — насмешливо сказал голос сбоку. — Но, как ты видишь, я легко это исправляю.
— Эй, Клауд, — крикнул второй оборотень. — Я закончил!
Мужик рядом хмыкнул, подошел ко мне, посмотрел мне в глаза и смачно плюнул в лицо.
— Я здесь хозяин, — бросил он.
А после развернулся, медленно, как в замедленном кино, подошел к лежавшей без движения, словно поломанная кукла, Саре, рывком поднял ее вверх, удерживая за руки и поставил на ноги. Она открыла затуманенные от боли и страха глаза и впервые посмотрела на меня.
— Какая милая встреча! — хмыкнул Клауд и тут же положил руки ей на плечи. Я видел все: ее тело было изранено, изрезано, поперек живота было выцарапано какое-то слово, но от слез я не мог разобрать, что это. Я жадно смотрел на нее, и пытался сказать глазами, что…
Клауд снова перевел глаза на меня и взял ее голову обеими руками, как мяч. А потом резко повернул в сторону. Раздался тонкий треск. Сара даже не успела вздохнуть. Она опала на землю скошенной травой, сломанным цветком. Мужик перешагнул через нее, оборотился в волка и махнув хвостом, исчез с поляны. За ним последовал и его приспешник.
