Он чуть отодвинулся и повернулся ко мне задом, демонстрируя свою большую, широкую спину, по которой бугрились мышцы. Мой похититель присел на край кровати, глядя снизу вверх на меня.
Я села сверху, мне одновременно было боязно, и жутко нравилось происходящее. Волчица внутри меня одобрительно зарычала. Я прижалась к нему, сделала еле заметное движение бедрами, и он его тут же поддержал.
Моя грудь оказалась напротив его лица, но он смотрел мне в глаза, видимо, ожидая того, что я могу решить прекратить все происходящее. Однако я точно не желала этого делать.
И тут он опустил голову и буквально зарылся между грудями. Придерживая двумя руками за попу, чтобы я не упала, он легко поймал губами сосок и втянул его в себя. От восторга мне захотелось запищать, но я только охнула: чувство наполненности тут же охватил меня. И чем интенсивнее мой похититель втягивал мой сосок своими ненасытными губами, тем больше мне хотелось, чтобы его пальцы переместились в мое нутро.
Но он тянул, все еще держа себя в руках, хотя я понимала и чувствовала: инстинкт гонит его вперед и ему жутко хочется вонзиться в меня.
Тем временем наши совместные движения становились все более сильными и резкими, а наше дыхание — более громким. И он уже не целовал меня, а смотрел, и моя грудь двигалась в такт, и мы оба смотрели на тела друг друга завороженно и опьяненно.
Наконец, он ловко переместил наши тела, и я оказалась на кровати, и он, нависнув сверху на одной руке, второй резко стянул джинсы.
Я была в странном состоянии, мое возбуждение дошло до крайней точки. Мой похититель немного наклонился надо мной, опираясь на одну руку, другой начал проводить по моим щекам, потом по шее, груди… по талии, бедрам.
А после начал проводить по моему влажному клитору своим членом. Мне было приятно чувствовать его движения, они были чувственными, мягкими… Я доверяла ему полностью..
И тут, резко соскользнув, его член оказался внутри меня и он резко вошел.
Я только немного вскрикнула. Он почти тут же опять склонился прямо надо мной и начал ритмично двигаться. Мной овладело новое, невиданно чувство: мне нравилось, что мной руководит мужчина. Появилось чувство, что я в его власти, и я хотела ему подчиняться.
Он нежно поцеловал меня, и тут я почувствовала, как тело сводит судорогой. Сначала одной, потом второй и мое сознание рассыпалось на миллиарды осколков.
Он в два счета догнал мое состояние, излившись в мое лоно, и, кончив, поцеловал в висок. Этот жест, этот влажный от страсти поцелуй стал для меня спусковым крючком: я расплакалась. Мне казалось, что я впервые ощущаю такую нежность, такую заботу во время секса.
И это было ужасно.
Алекс
Мое тело думало за меня. Тяжелая, густая кровь налила все мои члены, стеснило дыхание. Вода сделала то, чего я опасался: она смыла химикаты, которые я распылил на нее, пытаясь скрыть животный запах. Освобожденные из плена запахи наших тел пробудили внутри нас волка и волчицу. И теперь я предельно чутко чувствовал, что ощущает волчица. То, как она страдает от течки, которая требует вмешательства кого-то более сильного, алчет того, чтобы над ней доминировал самец. Но при этом я ощущал боль и страх Амалии, испуганной девушки, которая страдает от жуткой боли, сковывающей ее движения, повышая температуру тела.
Никогда до этого дня я не испытывал такого припадка всепоглощающего наслаждения. Как будто из всех пор моего существа, от ступней, ладоней, позвоночника вся кровь устремилась в один единственный орган, переполняя его. Я почувствовал, что каждая минута промедления наполняет меня страхом, боязнью, что телесная оболочка не выдержит напора кровяной волны и в недра женского тела вместе с семенной влагой польется горячая алая кровь.
Несмотря на то, что я только что кончил, мне нужно было еще. Это дезориентировало, но немыслимо возбуждало. Хватило секунды, поцелуя в висок, чтобы восстановиться для еще одного раунда. Что тому было виной: течка, от которой ее ароматы становились еще более насыщенными, или жалость к девушке, но я уже не мог противиться своему зароку не трогать ее.
Я не хотел быть насильником жене своего врага, решив спихнуть эту роль на других волков, но сейчас, когда я вдыхал ее настоящий запах, я думал, что никому не позволю тронуть ее и пальцем.
Наши волки рычали в унисон в недрах души, познакомившись, они не могли оторваться друг от друга. И это было удивительное чувство. Такого я не испытывал никогда. И, судя по тому, как удивленно распахнула она глаза после оргазма, Амалии это тоже было в новинку.
Я впился в ее губы поцелуем, дразнящим, нежным, но все больше распаляющим желание, и она отвечала мне с жаром, с готовностью, от которой у меня сносило крышу.
С жадностью втянув в рот упругую, похожую на большое яблоко грудь, я чувствовал, как груди ее набухают, делаются полными от томящего ее желания. Руки Амалии все более настойчиво притягивали мою голову. Я вдруг услышал приглушенный, с трудом произнесенный сквозь зубы голос:
— Поцелуй меня.
Я сразу понял, о чем она говорит. Мне самому хотелось доставить ей удовольствие.
План помощи избавления от тисков течки превратился для нас двоих в неслыханное, невиданное ощущение единения, и мне самому хотелось сделать так, чтобы она забыла обо всем на свете в моих руках.
Я спустился вниз, и, как только я сделал движение губами, чтобы захватить глоток воздуха, острый, нежный и обольстительный аромат опьянил меня. Мои руки в судорожном объятии обняли ее чудесные бедра, и я утонул в поцелуе бесконечном, сладостном, заставившем забыть меня все на свете. Ничего и никого вокруг больше не было. Губы впивали в себя податливое тело и сами тонули в непрерывном поцелуе, томительном и восхитительном. Тело Амалии извивалось, как змея и влажный жаркий тайник приникал при бесчисленных поворотах к губам, как будто живое существо. Чувствуя, что Амалия готова замереть в судорогах последней истомы, я снова вдохнул в себя ее аромат, который так кружил голову.
Как только она успокоилась и легла, уставшая, на кровать, я лег рядом с ней и прижал к себе. Ее рука обвилась вокруг моей талии, и спустя время я почувствовал ее ровное, спокойное дыхание.
В моей груди зародилось чувство, что то, что происходит сейчас — единственное верное решение, и очень правильная ситуация. В самой сердцевине души кольнуло знакомое ощущение, теплое, забытое, родное… Кажется, это была нежность.
Я притянул Амалию к себе ближе и поцеловал ее в висок. Мне ужасно хотелось прикасаться к ней, целовать, гладить, чтобы она расслабилась и успокоилась.
Между нами все изменилось. Но неизвестно — надолго ли? Течка, устроенное природой время для того, чтобы волчица понесла, длится очень короткое время. Легко его переносят только те, кто имеет партнера, остальные волчицы на это время старались сделать условия жизни на этот период максимально комфортными — еда, питье, уют. Почему Амалии пришло в голову лезть в холодную воду и усугублять свое и без того нелегкое положение, мне было не понятно.
