— Нам с вами нужно уйти, — сказал я ей твердо. — Только вы и я.
Наркотик оказался чересчур хорошим. Амалия послушно кивнула и облизнула губы. Черт знает, что она подумала, но я бы очень хотел фигурировать в этот момент в ее мыслях в главной роли.
Я отставил поднос в сторону, резко достал из кармана «глок», прижав его к груди, а другой рукой ухватился за ладонь Амалии. Узенькая, маленькая ручка тут же утонула в моей большой руке. Девушка сжала пальцы и этот жест на секунду задел что-то в моей душе. Будто бы колокольчик звякнул: чистый, мягкий, спокойный.
Но тут минутные стрелки встретились с часовыми, и я, наконец, вздохнул. Час икс!
Ночь Справедливости завершилась.
На залу резко обрушилась тишина, часы загорелись неоновым светом, а потом также резко все пришло в движение. Вокруг захлопали люди, завизжали радостно, зашумели. В разных углах начали взрываться хлопушки и петарды, оркестр грянул какую-то невозможную какофонию. Прозрачные двери из зала в парк раскрылись сами собой, и толпа хлынула на воздух, будто овцы из загона. Было похоже на то, как люди отмечают Новый год. Хотя, судя по тому, какой великосветский сброд пригласил Клауд к себе под охрану от зверств улицы в Ночь Справедливости, они правда отмечали еще несколько месяцев вольготной и разбойничьей жизни.
Едва только секундная стрелка отлепилась от часовой, только Амалия успела моргнуть, как я тут же взвалил ее себе на плечо и понесся с быстротой кометы вон отсюда. Я ждал этого переполоха: когда все кругом начали увлеченно праздновать торжество жизни, я уже бежал со своей ношей к заднему входу, где был припаркован мой старый «форд».
Резко распахнул заднюю дверь, бросил в нутро автомобиля ничего не понимающую девушку и тут же начал действовать. Шнурком от кроссовок связал ей руки за спиной, оторвал кусок рукава рубашки, засунул ей в рот и вторым шнурком укрепил кляп, завязав его на голове.
Из бардачка вытащил свой специальный дезодорант, обрызгал с ног до головы свою ношу, чтобы отбить ее настоящий запах — аромат самки, пшикнул несколько раз на себя на всякий случай, и рухнул за руль.
Резко повернул ключ зажигания. Машина затарахтела, но не подала никаких признаков жизни. Я ругнулся, резко ударил себя по колену и снова повернул ключ. Блять. Только этого мне не хватало: весь план на помойку только потому, что я не взял напрокат тачку получше.
С заднего сиденья донеслось мычание.
Этого еще не хватало. Если вдруг она сейчас надумает блевать, мне точно далеко не уйти, даже одному. Не хотелось бы кончить свою жизнь в доме, полном психованных волков.
В висках запульсировало, ухо заложило от притока крови, впереди поплыли круги.
Я на секунду зажмурился, выдохнул и вдохнул полной грудью, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Как только круги перед глазами пропали, снова потянулся к ключам автомобиля. ТРРРхххх… затарахтел мотор, я облегченно выдохнул и выжал сцепление, переключив передачу. Слава Луне, машина еще поживет и выведет нас отсюда.
Резко вывернул руль и колеса зашуршали по гравию. Я знал: надо держаться естественно, если машина прямо сейчас начнет юлить и газовать, пиши пропало. Поэтому к пункту охраны я подъехал так медленно, насколько мог, несмотря на то, что внутри все рвалось и плавилось, взрывалось и гремело.
— О, водяной! — кивнул толстый охранник. — И правда, быстро ты.
Я хмыкнул ему в ответ, задержав дыхание.
— Тоже пережил Ночь Справедливости, да? — заржал второй волк, облаченный в темную униформу охранного агентства.
— Повезло, — согласно кивнул я.
— Ну, бывай! — первый открыл ворота и я, стараясь не газовать и сразу не включать пятую передачу в автомобиле, проехал сквозь них.
— Эй, стой! — вдруг ударил меня по бочине авто толстяк.
У меня внутри все оборвалось. Нога сама потянулась к педали газа, и я уже был готов выжать из этой консервной банки все, что только можно.
Если нас поймают сейчас, то мне не сбежать. Не в этот раз. Я потянулся к родному «глоку», который валялся на пассажирском сиденье рядом, укрытый от любопытных глаз моим черным худи, готовый перестрелять всю охрану, сколько бы их там не было, лишь бы не попасться в руки Клауду. Потому что этот изверг…
— Да я спросить только, — заглянул в окно толстый охранник. — Че там, в доме, вся городская знать веселится? Да?
У меня с плеч упал настоящий валун — такое я испытал облегчение. От осознания того, что меня сейчас никто не будет убивать, допрашивать, сдирать кожу, я даже улыбнулся этому придурку.
— Вся абсолютно. Если подбросить в дом бомбу, завтра городом некому будет управлять, — выдал я ему информацию к размышлению.
— Это круто! — кивнул мне охранник и махнул рукой. Я в ответ поднял свою ладонь, но, вовремя осознав, что могу продемонстрировать ему край порванного рукава, кивнул, прощаясь.
Как только охранник убрал руку от бока моего «форда», я тут же выжал педаль газа в пол, насколько это было возможно, и помчался прочь от этого дома.
Надо было торопиться, наверняка Клауд уже заметил пропажу Амалии.
Амалия
Жар опалил лицо, и от этого я внезапно очнулась. Руки крутило — было жутко больно в запястьях, во рту было сухо, похуже, чем в пустыне. Губы потрескались и еле растягивались в гримасе — очень хотелось пить.
Открыла глаза. Очень странно, но я очнулась в комнате, освещенной только лучами солнечного света, пытающимися пробиться сквозь шторы с узором огурцов. Серые темные стены и темное дерево старой мебели — вот и весь антураж. Только пауков не хватает для полного сходства с картиной из фильма ужасов. Взглянула наверх и поняла причину, по которой руки тянуло и саднило запястья: я была прикована к кроватному столбу.
Теплый запах дерева наполнил ноздри, нотки кедра поверх вкусного запаха муската. Не был бы мой рот сухим, словно пустыня, он бы наполнился слюной от этого аромата.
Сжимания и разжимания пальцев не принесли ничего, чтобы унять оцепенение. Я поерзала и поняла, что в общем-то все не так плохо, как показалось на первый взгляд. Я была прикована только за руки, остальные части тела были свободны. Если обернусь волчицей, снесу и эту преграду.
Я напряглась, сжала ладони в кулаки. Потом еще раз. Но все внутри будто протестовало против переворота в волка, насильственного, между прочим.
Меня замутило, в животе все скрутилось узлом. К горлу подступила тошнота.
В последней безрезультатной попытке вырваться из оков я взбрыкнула и закричала, словно сумасшедшая. Скрип и стук кровати выбивал ритм вспышки моего гнева, пока я не грохнулась обратно на кровать, принимая свое поражение.
— Оцепенение еще не прошло? — Глубокий гулкий голос привлек мой взгляд к темной фигуре, стоявшей у стены со скрещенными руками на груди.
Паника прострелила мое тело, но утонула в горячей крови, словно кубики льда, тающие в кипящей воде.
