Всем бы нам хотелось остаться там подольше, но на следующий день ровно в одиннадцать нас должен был ждать самолет, и ничего не оставалось, кроме как вернуться.
Весь обратный путь на пироге дождь лил, как из ведра, путешествие получилось долгим и тяжелым, прибыли мы в Тену на час позже условленного срока.
Мы побежали на взлетную полосу, самолета там не оказалось. Когда начали спрашивать у людей, живущих неподалеку, как давно улетел самолет, нам ответили, что никакого самолета они вообще не видели.
Мы начали обсуждать, стоит ли оставаться здесь и ждать самолет, но тут один человек подошел и сказал, что после произошедшего, скорее всего, он никогда не прилетит.
— А что произошло? — почти хором спросили мы.
— Ах! Так вы ничего не знаете? Был государственный переворот. Вся страна находится на военном положении.
Государственный переворот!
И мы об этом ничего не знали. Поскольку радио работало плохо, то мы его отключили совсем. И за это время кто-то совершил военный переворот, с целью убрать президента Веласко Ибарра. Но кто?
— Сам Веласко Ибарра и совершил его, — ответил все тот же добрый человек.
Все это было так странно, так запутанно. Но человек любезно продолжил объяснять:
— Все очень просто… — сказал он. — Поскольку, будучи избранным в соответствии с законом, Веласко тоже должен был управлять страной, подчиняясь этим законам, а сенаторы использовали любые несоответствия и недочеты в законодательстве, чтобы помешать ему провести те реформы, которые он хотел осуществить. Он был связан, как говорится, «по рукам и ногам». А сейчас, сговорившись с военными, он распустил сенат и правит в свое удовольствие. Военные распоряжаются всем, солдаты ходят по улицам и все аэропорты закрыты. Таким образом, ваш самолет не прилетит.
Какая досада!
В том, чтобы остаться в богом забытой деревеньке в джунглях, нет ничего приятного. Но больше всех расстроился Гуаясамин, да так, что заметно побледнел. Будучи известен еще и как сторонник либеральных взглядов, почти что коммунистических, военные никогда не выказывали ему даже малейшей симпатии. Во время правления в Эквадоре предыдущей Военной Хунты он даже был брошен за решетку, и очень не любил вспоминать о тех временах. Сама мысль, что его опять могут упрятать в тюрьму, если военные и в самом деле снова захватили власть, просто ужасала его.
— Я в Кито не вернусь, — решительно заявил он. — Я лучше здесь останусь.
Мы поискали место, где можно было бы поесть и заодно обсудить случившееся. В одном заведении, больше напоминавшем шалаш, нам подали яйца поджаренные на чем-то вроде минерального масла. Мишель Бибин сразу же почувствовал себя плохо. Остальных тоже крутило и выворачивало. После этого мы быстро убедили Освальдо, что оставаться здесь глупо. Здесь негде было спать, да и есть там было нечего, за исключением этих убийственных яиц.
Продовольственные запасы наши были исчерпаны, и вернуться в отель мы также не могли. Самое лучшее, что было на тот момент — это как-то постараться всем уместиться в раздолбанном грузовичке Мансильи и ехать обратно в Кито.
Сидели мы в кабине так плотно, как сардины в банке, поочередно то одни на коленях других, то наоборот, головой упираясь в потолок и изогнув шею самым неестественным образом, а дорога — все ямы да кочки, так что несчастный автомобиль прыгал и готов был развалиться на части в любой момент.
После трех часов непрерывных мучений, мы, в конце концов, добрались до Пуйо — естественные ворота в эквадорскую амазонию. В Пуйо нашлась рация и с ее помощью мы установили связь с Кито. Ничего нового мы не узнали, ситуация продолжала оставаться запутанной, но пилот пообещал прилететь за нами на следующее утро. Никаких гарантий он дать не мог, но сказал, что сделает все возможное.
Мнения разделились. Некоторые предпочли продолжить путешествие на автомобиле, несмотря на риск переломать себе кости во время ночного переезда по этим дорогам, другие решили остаться в маленьком отеле в Пуйо и дождаться утра, а там будь что будет… Освальдо очень боялся приземлиться на самолете, который он полагал выглядит «подозрительным», в аэропорту, набитом военными под самую крышу, и предпочел добираться на автомобиле. Мансилья и Галиндо последовали за ним. Гонзало, Мишель и я остались.
В девять утра прилетел самолет, забрал нас и через час мы уже были в Кито в аэропорту, где ничего необычного не произошло. Ближе к полудню, измученные, перетерпев ужасные неудобства в дороге, прибыли остальные. Военные останавливали их раз двенадцать, проверяли документы. Но, узнав в одном из пассажиров Гуаясамина, после бесконечных извинений спешили отправить их дальше.
Подобное иногда случается.
Кито же бурлил. Солдаты патрулировали улицы, танки стояли у Университета. Мы воспользовались моментом, чтобы сделать репортаж о государственном перевороте, а через пару дней Гонзало, Галиндо и Мишель отправились в обратный путь в Мадрид.
Я же решил остаться. Нужно было завершить вторую и самую главную часть моего путешествия на край света.
Часть вторая
Галапагосы
Глава десятая
Властелин Галапагосов
Миноносец Военно-Морских Сил Эквадора ожидал меня в порту Эсмеральда, на севере страны. Всю прошлую ночь он шел курсом на Галапагосы, принимая участие в ежегодных маневрах в составе флота, когда из Министерства Военно-Морских Сил поступила радиограмма с приказом вернуться и взять меня на борт.
За эту любезность я останусь благодарен эквадорцам и особенно Военно-Морскому Флоту до конца моих дней.
Но мне пришлось спуститься с самоубийственной скоростью из Кито, по горным склонам Анд, до самой Эсмеральды с ее жарким климатом, красивыми пляжами и чернокожим населением — единственные потомки африканских рабов в Эквадоре. Четыреста километров без остановки, почти на одном дыхании.
Когда я прибыл на место, наступил отлив, река, впадающая в море, обмелела, и корабль стоял на рейде в миле от берега. Третий офицер ожидал меня на берегу и мы, не задерживаясь, сели в малюсенький каяк. Тогда мне показалось, что на таком утлом суденышке невозможно пройти по реке и затем выйти в море, но к моему смущению это еще и указало на то, что я не очень хорошо знаю океан и почему его назвали Тихим. Ни единой волны, ни какого-нибудь всплеска не тревожило водную гладь, застывшую словно стекло, и таким океан оставался на протяжении всего нашего путешествия и все время, что я был на островах. Любой бассейн с одним единственным пловцом показался бы более бурным, чем это необозримое пространство воды, самое большое, что существует, что простирается от берегов, где я находился до самого Китая — половина мира: половина мира в покое, лежала почти без малейшего шороха.
Корабль, небольшой и современный, также назывался «Эсмеральда». Когда я поднялся на борт, меня приветствовала вся команда и офицерский состав, приветствие было сердечным, но все же их сильно беспокоило, что из-за какого-то незнакомца, да еще и штатского, они потеряли контакт с остальной флотилией. Тут же был поднят якорь. Я спустился поужинать, а когда вернулся на капитанский мостик, уже наступила ночь, и я еще раз удивился спокойствию океана. Мне всегда стоит труда привыкнуть к Тихому океану, поскольку я вырос на африканском континенте, где всегда бушуют высокие волны и беспрерывные ураганы.
