В соответствии с данными Американского Института Биологических Исследований, существует около трехсот классифицированных разновидностей акул, из которых, как установлено, только двадцать восемь могут нападать на человека.
Их размеры и их привычки разнятся существенным образом, начиная со средиземноморских «морских котов» и кончая китовой акулой, длиной в двадцать метров, что питается планктоном — таково разнообразие этого семейства. Можно было бы перефразировать известное изречение следующим образом: «не так страшна акула, как ее малюют», но… по статистике тридцать шесть раз в году они нападают на человека и в двух случаях это заканчивается смертью. Еще очень часто рассказывают, что акулы, принадлежащие к опасной разновидности, не имеют привычки нападать на аквалангистов, поскольку их пугает само присутствие человека в привычной им среде обитания. Но, выслушав это, тем не менее, вспоминаю, как Роберт Паниперин был съеден акулой, когда нырял со своим товарищем у берегов Калифорнии, а чуть позже, уже в водах Атлантического океана, некий Джеймс Ниил исчез на глубине в двадцать метров, и все, что удалось разыскать — это клочки от его резинового костюма. В то время я собирал детальную статистику по всем случаям нападения акул. Хотел написать полную книгу об акулах, но отказался от этой затеи. Спустя несколько лет, один итальянец, чье имя я запямятовал, прекрасный ныряльщик, опубликовал книгу: «Мои друзья — акулы». А прошло немного времени и одна из акул сожрала его близ Капри, где, в соответствии со всеми логичными и правильными рассуждениями, подобных опасных тварей не должно водиться вовсе.
Не известно, что за разновидность напала на того итальянца, но совершенно точно известно, что именно белая акула (Carcharodon carcharius) убила Роберта Паниперин, в Калифорнии. Именно за белыми акулами закрепилась слава людоедов, и в их желудках очень часто находят человеческие останки. Другие разновидности, считающиеся также чрезвычайно опасными — это тигровая акула, рыба-молот, голубая акула.
К счастью, все они глубоководные обитатели и в прибрежные воды не заплывают, поэтому не представляют опасности для купающихся, но все же опасны для потерпевших крушение. Однако наибольшая проблема заключается в том, что, следуя за большими судами и питаясь отбросами, какие имеют обыкновение сбрасывать с море, они заплывают в акваторию портов, где могут причинить много вреда.
Те, что кружили вокруг нас, не были особенно крупными, длинной от двух до четырех метров, а известно, что взрослая голубая акула может превосходить в длину шесть метров. Акула-пилигрим, безопасная, превышает двенадцать метров, акула-молот — самая страшная, голова у нее плоская и глаза расположены по краям, прекрасно укладывается в пять метров. Остальные меньше, но не менее опасные. Особенно тигровые акулы, от встречи с которыми, хоть это и был единственный раз в моей жизни, я сохранил самые страшные воспоминания.
Наиболее ярко выраженная особенность всех акульих — это их чудесное, совершенное обоняние и их чувствительная система, посредством которой они улавливают движение воды. Микроскопические рецепторы покрывают все их тело, и благодаря им улавливают малейшую вибрацию воды, вызванную всплесками или агонией рыбы. А также они чувствуют изменение давления, плотность воды, ее соленость и даже разные химические реакции, происходящие в морской воде.
Все это позволяет им реагировать с невероятной быстротой, хотя и подтверждено, что в мутной воде видят плохо, легко пугаются и теряют ориентацию.
Все это не относится к Галапагосским островам, где вода отличается необыкновенной прозрачностью, а потому я не чувствовал себя очень спокойно в компании тех трех голубых монстров, кружащихся вокруг нас, разрезая поверхность моря своими угрожающего вида плавниками.
— Они вас нервируют? — спросил я, показывая на акул.
— Вовсе нет, — ответил Гузман. — Пока мы над ними, они будут вести себя спокойно, а если уж так случится, что мы окажемся в море рядом с ними, то тоже не стоит беспокоиться. Единственно, кто меня нервирует, это касатки, потому что могут напасть на лодку. Очень часто они проплывают в открытом море, тогда остается только молиться. Но к счастью, они никогда не приближаются к берегу.
Несколько дней спустя я вспомнил эти слова Гузмана, когда повстречался с такой вот касаткой, что, по словам экспертов, не имеет привычки подплывать к берегу, то была самая страшная встреча в моей жизни. Но то произошло в последний вечер моего пребывания на Галапагосах, во время моего первого путешествия на архипелаг, и что именно случилось я расскажу чуть позже.
А сейчас, как и заверил меня Гузман, проблем с акулами не было, лишь бы каждый из нас продолжал оставаться на своем месте: они в море, а мы в лодке, в целости и сухости. Море спокойное, ветер не сильный и постоянный, лодка крепкая, а Гузман управлялся с ней мастерски и ловко, а потому причин для беспокойства не было.
С каждой минутой Флореана поднималась из воды все больше и больше.
Около берега наши малоприятные попутчики неожиданно исчезли. Они куда-то нырнули и растворились в глубине.
Гузман ловко прошел между небольшими островками и, показав рукой на точку на северо-восточной оконечности острова, сказал:
— Там обычно обитает много фламинго. Но сейчас их мало. Предпочитаю причалить в заливе Пост-Офис Бэй. Знаете традицию?
— Она еще существует?
— Конечно, — ответил он, — хотя это уже больше легенда, чем реальность.
Спустя полчаса мы причалили к тому месту, где на столбе стояла большая деревянная бочка, что, как раз, и была частью стариной и наиболее известной из традиций на архипелаге.
В ту самую бочку, что оставалась на этом месте в течение уже нескольких столетий, проходящие мимо островов мореплаватели клали свои письма, адресованные в разные концы земного шара, или забирали те, что были адресованы им, доставленные сюда со всех пяти континентов.
То был один из «законов моря», закон джентльменов моря, и какими бы бессовестными негодяями они не слыли, любой, нашедший в бочке письмо и идущий в указанном на письме направлении, обязан был взять его, и, как только добирался до цивилизованного места, должен был оплатить из своего кармана почтовые расходы на конечную доставку до адресата.
Традиция эта, как полагают некоторые, была установлена пиратами, но окончательно закрепилась и особенно сильную поддержку получила в восемнадцатом и девятнадцатом веке среди китобоев. Известно, что некоторые китобойные суда проводили в открытом море по нескольку лет, и эта эстафета в Пост-Офис Бэй служила единственным средством связи между китобоями и остальным миром.
Вокруг островов всегда водилось много китов, что и привлекало в эти места китобойные суда в прошлом столетии. Получалось что-то вроде бесконечной цепи: человека шел сюда за китами, киты приплывали за планктоном, а планктон привлекали исключительные климатические условия и морские течения.
Архипелаг расположен на своеобразном перекрестке. Одно течение, теплое, движется на юго-запад. Другое течение несет воды в противоположном направлении, очень чистое и теплое, идет с запада вдоль линии экватора, и, наконец, последнее, очень холодное, Великое Течение Гумбольдта, поднимается от берегов Антарктиды, вдоль побережья Чили и Перу. Напротив Перу оно разворачивается на северо-запад, омывает южную часть Галапагосов и растворяется на просторах Тихого океана. На протяжении девяти месяцев это течение Гумбольдта движется с большой скоростью и несет огромное количество воды, так что любой предмет, брошенный в воду на берегах континента, довольно быстро доплывает до архипелага.
