Метр за метром они обрабатывали свои поместья, камень за камнем они воздвигали стены своих домов, из досок делали мебель, шпангоут за шпангоутом строили свои лодки.
Тот дом, где меня приняли, в любом другом месте стоил бы миллионы, точно так же, как и его яхта, на которой он проплыл вокруг всего архипелага.
Он женат и счастлив в браке. Жена старше на несколько лет, но, похоже, это не очень-то и волнует их обоих.
История его женитьбы очень забавная. Когда он и его брат вступили в такую пору зрелости, что почувствовали необходимость присутствия рядом женщины, на архипелаге не было других подходящих невест, кроме вдовы-норвежки и ее дочери, приехавшей на остров много лет назад вместе со своим мужем, ныне покойным. Пришлось выбирать из этих двух. Братья долго обсуждали. Наконец, как злые языки утверждают, был брошен жребий, другие говорят, что все было сделано по согласию, но так уж получилось, что Карл женился на матери, а его брат, кто был младше его на один год, на дочери. Сейчас обе пары живут по соседству и, как это может показаться, счастливы. Теща Карла, живописная старуха, что без конца бродит из дома в дом с попугаем на плече, говорит лишь по-норвежски, ну и попугай, соответственно, говорит тоже по-норвежски.
А в доме, кроме людей, живут еще попугаи, также собаки, кошки и множество игуан.
Десятки, почти сотня морских игуан, ползают повсюду и даже спят внутри дома, на печной трубе, и словно куры прибегают со всех сторон, когда их позовут покормить.
Какое, все-таки, это необычное зрелище, когда целая армия этих существ, ужасного вида, прибегают, толкаясь, чтобы поесть из рук человека!
И как странно, когда животные, чья привычная диета состоит исключительно из морских водорослей, с удовольствием едят хлеб, мясо и даже макароны по-итальянски!
Несмотря на то, что я видел это собственными глазами, все же стоило труда поверить в увиденное. Какой-то кот попытался было посягнуть на их кусок мяса, но ящерицы приблизились к нему с обеих сторон, накинулись, смутили его и оставили голодным, несмотря на общепризнанную ловкость и хитрость кошачьих. Рядом находился пес, далматинец, но, видимо наученный горьким опытом, он не связывался с ящерицами, а сам Карл смотрел на все на это и с удовольствием кормил этих доисторических драконов, жадных до макарон. Покончив с кормежкой, все разбрелись по своим любимым местам, принимать солнечные ванны, как и подобает обыкновенным пресмыкающимся.
Эти морские игуаны обитают лишь на Галапагоссах, в других частях земного шара они исчезли. Они несколько меньше сухопутных игуан и в редких случаях превышают в длину один метр. Питаются морскими водорослями, и потому ныряют на самое дно, и преимущественно делают это во время отлива, остальное время валяются на камнях под солнечными лучами. Несмотря на свой устрашающий вид, в основном из-за шипов вдоль хребта и могучих когтистых лап, что вначале внушает некоторое уважение, на самом деле существа совсем не опасные.
Они справедливо считаются хорошими пловцами, и у многих кусок хвоста отсутствует — остался в пасти какой-нибудь акулы, а те смотрят на ныряющих игуан, как на вкусный и питательный завтрак, но ящерицы настолько увертливы и стремительны, что в пасти рыб остается лишь кончик хвоста.
Из-за своей диеты они не считаются съедобными, в отличие от своих сухопутных собратьев, которыми человек питается во многих странах. На островах архипелага живут оба вида, но на Санта-Круз больше морских игуан.
Сухопутные больше и с более яркой окраской, более красивые — в тех пределах, конечно, в каких этих животных можно считать красивыми — и, особенно, их головы, окрашенные в цвета коричневый, охры и желтый, так что иногда кажутся очень привлекательными. Сухопутные игуаны питаются преимущественно кактусами и корнями, но могут съесть и что-то другое, и настолько миролюбивы, что когда предлагаешь им кусочек хлеба или дольку апельсина, берут прямо с рук.
По отношению друг к другу, особенно в брачный период, игуаны ведут себя крайне агрессивно, что очень часто заканчивается жаркими баталиями, когда они применяют не только когти, но крепкие зубы. Морские игуаны — существа мирные и ведут стадный образ жизни. Только самки начинают демонстрировать некоторую враждебность, когда другая пытается отложить яйца рядом, что происходит на песке, недалеко от воды. Яйца кладут не очень глубоко, чтобы солнечные лучи прогревали их, а море поддерживало необходимый уровень влажности.
Я обсудил с Агренмейером возможность нанять его яхту, и, в конце концов, мы договорились. Вначале он просил четыре тысячи, но потом сошлись на трех тысячах песет ежедневно, включая пропитание и услуги его единственного матроса, Роберто. На следующий день он должен был все подготовить для нашего морского путешествия. Я рассказал ему о своем новом друге, швейцарце Мишеле, который хотел стать Робинзоном, как и он когда-то был, и Карл согласился помочь ему как и чем получится. Его жизненный опыт и его советы в тех условиях и для той жизни могли бы оказаться чрезвычайно полезными.
— Если он не боится исчезнуть, — сказал Агренмейер, — то и Флореана подойдет. Там в изобилии имеется пресная вода, там много рыбы и охотиться можно. Там можно жить и годами не видеть ни одной живой души, а если он не будет связываться с Виттмер, то и те не станут трогать его. Остров красивый и плодородный — настоящий рай.
— Но если однажды его проглотит земля?
— Да, такой риск присутствует.
— А вы бы поехали?
Он рассмеялся и ответил.
— А мне и здесь хорошо.
Потом сменил тему разговора и пригласил показать свои картины.
Техника живописи у Карла очень любопытная. Он не пользуется ни кистями, ни мастихином, ни чем-нибудь похожим. Он использует лишь свои сильные и толстые пальцы. Пальцами он наносит краски, делает это резкими движениями, то тут, то там. Очень странный и примитивный способ, но результат, тем не менее, яркий и привлекательный.
Для работы над своими полотнами он в основном использует красный и голубой цвет, пишет сцены из жизни на островах, на его картинах всегда много игуан и тюленей, и, конечно же, удивительные закаты, которые можно увидеть только здесь. Он рассказал, что уже участвовал в нескольких выставках по всему миру, и продал все свои картины, и теперь у него больше заказов, чем он делает для себя, и какие мог бы подарить.
Судя по тому количеству краски, что он тратит на каждую картину, возникают определенные сомнения по прибыльности этих продаж.
Поужинал я вместе с семейством Агренмейер. Хозяйка оказалась деликатной дамой и хорошей кухаркой. Уже глубокой ночью я вернулся к своей лодке и при свете сказочной луны добрался до пристани.
Пара тюленей — наверное, те же, что сопровождали меня днем — составили мне компанию и в этот раз. Потом я заглянул в местный бар, где столкнулся с Мишелем, швейцарцем, он выпивал с местными и одновременно пытался разузнать про какое-нибудь местечко, где можно было бы обосноваться.
Я пересказал ему, что мне в свою очередь рассказал Агренмейер, и, как показалось, Флореана заинтересовала его, но местные фермеры сразу же принялись отговаривать.
