Лондонские землевладельцы приступили к труду, который в тот момент казался геркулесовым. В рамках выполнения актов о чистом воздухе 1950-х годов они начали мытье и реставрацию окраски зданий, все еще в подавляющем большинстве черных. Начал открываться абсолютно новый город, весь в оттенках темно-красного, розового, серого, бежевого, белого. В результате было заново осознано, с каким качеством и вниманием к деталям создавалась викторианская и эдвардианская архитектура, много лет считавшаяся непоправимо мрачной. В 1965 году портик собора Святого Павла стал из черно-белого чисто-белым, и критик Иэн Нэрн оплакивал «утрату светотени».
Между тем послевоенный взрыв жилищной спекуляции в 1962 году достиг своего пика. В Центральном Лондоне было построено уже 50 миллионов квадратных футов (4,7 миллиона кв. м) офисов – в пять раз больше, чем было уничтожено при бомбежках. Как правительство, так и Совет графства Лондон хотели, наоборот, выселить офисы из столицы. Своим поражением на выборах 1964 года тори были отчасти обязаны общественному возмущению анархией и уродливыми формами, которые слишком часто принимало восстановление Лондона. Новое лейбористское правительство немедленно наложило полный запрет на строительство частных офисов в столице и начало политику вывода офисов из центра.
В то же время оно совершило, по общему мнению, серьезную ошибку. Министр по делам экономики Джордж Браун решил, что Лондону нужно больше гостиничных мест, и в связи с этим предложил субсидию из Казначейства в размере 1000 фунтов за каждый новый гостиничный номер. Результатом стала вакханалия: застройщики офисов, напуганные рецессией, во главе со своим любимым архитектором Сейфертом бросились к кормушке, боясь, что халява закончится.
Так как субсидия полагалась за каждый номер вне зависимости от размеров, тут же выросли как грибы около дюжины так называемых «крольчатников», в основном построенных по проектам Сейферта: в Найтсбридже, на Ланкастер-гейт, Кромвель-роуд, Эджвер-роуд, а одна гостиница даже выходила окнами на Кенсингтонский дворец. Предыдущий раз, когда государство непосредственно спонсировало общественные здания в подобном масштабе, был при строительстве «церквей королевы Анны» и «церквей Ватерлоо», которые проектировали выдающиеся архитекторы своей эпохи. «Гостиницы Сейферта» были и остаются жутковатыми зданиями. Расположенные близ парков или георгианских площадей, они неизбежно стали прецедентом для будущих вторжений.
Снова правительство Лондона
Правительство тори признало провалы Совета графства Лондон, поручив в 1960 году сэру Эдвину Герберту подготовить соответствующий доклад. Тот предложил попросту упразднить Совет графства Лондон и столичные боро, а вместо них учредить значительно расширенный Совет Большого Лондона (СБЛ), который охватывал бы весь Мидлсекс и части Суррея, Кента и Эссекса. Уровнем ниже были учреждены тридцать два новых лондонских боро, каждый из которых вдвое-втрое превышал по размеру прежние.
Полномочия нового СБЛ, как и его предшественников – Совета графства Лондон и Столичного управления работ, – должны были быть ограниченными и «стратегическими». СБЛ должен был подготовить новый План развития Большого Лондона (ПРБЛ), задачей которого было привести в соответствие с моментом план Аберкромби с упором на основные магистрали и комплексную застройку. СБЛ предстояло сохранить остаточные полномочия в отношении жилищного строительства, в основном в прежних владениях Совета графства Лондон, а также ответственность за высотные и исторические здания. СБЛ не имел власти над полицией, которая оставалась в подчинении Министерства внутренних дел, и общественным транспортом, который уже принадлежал национализированному объединению «Транспорт Лондона» (London Transport).
Более существенные полномочия достались новым боро, описанным Гербертом как «первичные единицы местного самоуправления». Новые боро должны были заниматься жилищным строительством, социальным обслуживанием, местными дорогами, сбором мусора, планированием и контролем застройки. СБЛ не управлял фактически ничем. На передовой местного самоуправления оказались администрации боро с усиленными полномочиями. Так Герберт подчеркивал важность баланса власти в столице – такого, каким он был задуман лордом Солсбери в конце XIX века.
Предложения Герберта подверглись резкой критике со стороны местных политиков. Лейбористы десятилетиями контролировали Совет графства Лондон, и правительство консерваторов видело единственный способ добиться власти в столице – через расширение границ Лондона на графства, поддерживавшие тори. Но если Мидлсекс сразу сдался, то Суррей и Кент, хоть и поддерживали тори, отнюдь не желали терять территорию и сопротивлялись, хотя и без особого успеха. Кенсингтон и Челси добились сохранения обоих названий в новом боро, образованном после слияния. В состав боро Кэмден вошли бывшие боро Холборн, Сент-Панкрас и Хэмпстед. Килберн и Мэрилебон влились в новый боро Вестминстер. Герберт пытался со всем хитроумием объединить в новых боро как бедные, так и богатые районы внутреннего города. Однако, несмотря на все усилия, первые выборы в СБЛ, состоявшиеся в золотой для лейбористов год (1964), тори выиграть не смогли. Они получили только тридцать шесть мест, в то время как их противники – шестьдесят четыре.
Лучше всего говорит о продолжавшемся кризисе управления столицей судьба образования. Новые внешние боро дрались за право сохранить собственные школы вопреки рекомендации Герберта создать новый орган, управляющий образованием, подчиненный СБЛ, а старые внутренние, напротив, боролись за сохранение единства. Компромиссом стало Управление образования Внутреннего Лондона – призрак прежнего Совета графства Лондон, – куда входили соответствующие члены СБЛ. Этот забавный гибрид просуществовал тридцать шесть лет и почти все это время находился под контролем лейбористов.
Спуститься с высот
Новому СБЛ досталось трудное наследство. Он не только почти ничем не управлял, но и в своих «стратегических» решениях должен был учитывать либо необходимость сотрудничества с боро, либо конфликт с ними. Однако в начале деятельности у СБЛ было несколько успехов. Одной из его функций было составление перечня исторических зданий столицы в целях их защиты, а также снабжение домов, где жили выдающиеся личности, особыми синими табличками. В этой области СБЛ проявил замечательную активность. Заручившись указаниями команды историков и архитекторов, он задал новый стандарт сохранения зданий и спас сотни улиц и памятников Лондона, которые иначе были бы обречены.
Не столь успешной была политика Совета (а точнее, ее отсутствие) в отношении высотных зданий. Разрешения на строительство «Центр-Пойнта», отеля «Хилтон» и отелей Сейферта пробили такую брешь, что Совет практически сдался. Шли разговоры о том, что необходимо строить высотные дома тесными группами и не разрешать возводить их вблизи Темзы, однако туманные предложения разрешить застройку «в надлежащих местах» создали предпосылки для многолетней коррупции и выдачи многочисленных разрешений в порядке исключения. Единственное, что непременно контролировалось, – это вид на собор Святого Павла, по крайней мере из западной, более престижной части Лондона, а также из Гринвича. Среди старинных городов мира Лондон тогда выделялся тем, что в нем отсутствовала хоть какая-то политика по сохранению «небесной линии» города. Для сравнения: когда в 1969 году власти Парижа разрешили построить башню Монпарнас, это вызвало такую бурю возмущения, что центр французской столицы с тех пор ни разу не осквернялся подобным образом.
