Но засранец всё равно выглядит потрясно. Боюсь даже представить, как выгляжу я. Судя по всему - отстойно, потому что его ноздри раздуваются, когда стягиваю с головы насквозь промокшую шапку и провожу по лбу дрожащей от холода рукой.
- Где ты, блядь, была? - цедит, наконец-то.
- Гуляла, - заявляю сипло, но гордо, не желая вдаваться во все идиотские подробности сегодняшнего дня.
- Это что? - кивает на пол.
- Чемодан… - говорю, передёргивая от холода плечами.
Заметив это движение, свирепеет.
- Ты в нём жить собралась? - рычит по слогам, выпуская мою руку и дёргая на себя за борты пальто.
Со злостью вцепившись в пуговицы, быстро начинает расстёгивать их.
- Ты в него не влезешь… - говорю, подняв на него глаза.
Он вскидывает на меня свои. Острые, как бритвы.
Смотрю на него исподлобья, гордясь своим заявлением.
Сжав мои любимые губы в тонкую линию, поднимает подбородок, глядя свысока.
- Что с телефоном?
Молчу, думая, как ответить, и наблюдая за слаженной работой его длинных татуированных пальцев.
- С телефоном что, я спрашиваю? - повторяет резко, стягивая с моих плеч мокрое пальто.
- Сдох, - говорю рассеянно, не собираясь ничего объяснять.
Громко всхлипнув, обнимаю себя руками.
Он сжимает ладонями мои плечи, а потом резко тянет к себе.
- Холодная вся, пиздец…
- Замёрзла… - по-детски капризно булькаю я, пряча ладони на его груди.
Его руки блуждают по моей спине. Вверх и вниз. Снова смыкаются, сдавливая то сильнее, то слабее.
- Я думал, ты уехала, - говорит хрипло над моей головой.
- Ты… просил не уезжать… - утыкаюсь лбом в его грудь.
- Я думал, что ты уехала, Жень, - повторяет с нажимом.
- И что… обрадовался? - бормочу я.
- Не пори херни.
- Почему я должна думать по другому?! - упираюсь в его грудь ладонями, подняв голову.
- Потому что ты не дура, чтобы так думать, - отвечает вкрадчиво.
- Знаешь что, Немцев! Я, видимо, дура! Нужна я тебе или нет?
- Я тебя сам позвал. Нужна ты мне или нет? - злится он.
- Ты позвал на выходные! - возмущаюсь я.
- Потому что по-другому ты хрен бы поехала! Почему не сказала про чемодан?!
Смотрим друг на друга зло.
- Потому что откуда я знаю, чем ты эти полтора месяца занимался?! И с кем! - выпаливаю я в сердцах.
- Женя, - угрожающе рычит он. - Я тебя трахаю, не вынимая, двое суток! Чем я тут занимался, по-твоему?!
- Не знаю я! - психую, топая ногой.
Я не должна всё знать и понимать!
- Так спроси!
Дышу рвано, глядя в его глаза. Он смотрит на меня в упор, сжимая ладонями плечи. Облизнув дрожащие пересохшие губы, сипло спрашиваю:
- Хочешь, чтобы я осталась?
- Я хочу, чтобы ты осталась, - чеканит слова.
- На… диване?
- По фигу где. Это решаемо. Переживём.
С этим я, чёрт возьми, согласна!
- Любишь меня? - спрашиваю, успокоившись.
- О, твою мать… - закатывает он глаза, а потом опускается передо мной на корточки и хватает мою ногу, сдёргивая с неё мокрый ботинок. Отшвыривает его в сторону. Трогает ладонью мою стопу в полосатом носке. Она ледяная и мокрая.
- Пиздец… - шепчет, снимая второй.
Чтобы не упасть, хватаюсь за его плечи.
Выпрямляется и берется за пуговицы на блузке. Расстёгивает быстро и ловко. Стаскивает с бёдер джинсы вместе с трусиками, но я чувствую, что весь этот стриптиз не имеет никакого отношения к сексу, поэтому сама снимаю лифчик, вжав голову в дрожащие плечи. Макс резко стаскивает с себя футболку, дёрнув за ворот на затылке, и подхватывает меня на руки, ветром неся в ванную. Ставит внутрь, открывая кран и проверяя температуру воды.
- Айййй! - ору, прижав локти к груди и шарахнувшись в сторону, потому что ноги ошпарило кипятком.
Немцев сбрасывает джинсы и трусы, запрыгнув следом. Обняв меня руками и прижав к себе спиной, включает душ.
- Горячо - визжу, но он безжалостно толкает нас под воду, сдавив меня своими руками.
Поджимаю ноги, чтобы они повисли в воздухе.
- Кудряш! - орет Макс, покачнувшись.
Опускаю стопы, но… уже не так печет.
Не знаю, сколько мы так стоим. Мои силы смывает в канализацию вместе с водой. Я таю как свечка, прямо на глазах.
Выключив воду, он помогает завернуть мои волосы в полотенце. Насухо вытирает себя и меня. Снова подхватывает на руки и несёт на диван. Покорно одеваю его свежую футболку и тёплые носки. Мне опять холодно, и я трясусь, пытаясь расправить клетчатый плед и накрыться им. Макс исчезает в соседней комнате и возвращается с нормальным синтепоновым одеялом, одетым в черный атласный пододеяльник.
Славик…
Макс набрасывает на меня одеяло и укладывается сзади, натянув белые боксёры. Просунув руку под подушку, сжимает мою талию, положив подбородок на мою ещё влажную макушку. Прячу свои стопы между его икр, закрывая глаза от усталости и блаженства.
Хоккей по телеку превратился в баскетбол.
- Максим? - шепчу, чертя кружки на его предплечьи под одеялом.
- Ммм?
- Я не хочу больше заниматься сексом здесь… ну… знаешь… на чужом диване… когда кто-то может услышать… или увидеть...
- Согласен… - устало отвечает он. - Снимем свою квартиру. Обещаю.
Вздохнув, кусаю губу, и спрашиваю:
- Ты меня любишь?
Я буду спрашивать, пока не надоест. А мне не надоест. Он может соврать. Я не против.
- Да.
Закрываю глаза, улыбаясь, как лиса.
Глава 40. Макс
- Здесь гардеробная. Счетчики тоже здесь. Дополнительно к основной цене придется оплачивать электричество и интернет. Никаких животных и детей.
- Угу, - киваю, листая почту в телефоне.
Ни того, ни другого.
Нахожу нужное письмо и останавливаю ленту. Пробегаюсь по нему ещё раз, чтобы убедиться в том, что я нифига не перепутал. В последнее время у меня передоз информации, и я пытаюсь научиться усваивать её быстрее.
Если не научусь, можно брать Женьку и валить восвояси. Подыхать неудачником. Мне через неделю двадцать, подыхать я не хочу.
- Вот тут стиральная машина, она останется.
