Глаза Алевтины снова отрываются от телефона. Смущённо и с улыбкой смотрят то на меня, то на Женю, которая кусая губу, разглядывает свои колготки. Посмотрев на Орлова, мой дизайнер спрашивает:
- Станислав Викторович, вас в лесу растили?
Воткнув в меню, тот сообщает:
- Алевтина, меня не растили. Я сразу таким родился.
- Невоспитанным? - цокает она языком.
- Великолепным.
Она издаёт булькающий звук и пытается скрыть смех за кашлем.
Моя Кудряшка ржёт в голос. Счастливая и пьяненькая.
- Что там у тебя? - благодушно кивает Орлов на айфон Алевтины.
- Не знаю, - буркает она. - Второй раз пытаюсь запустить цикл. Не запускается.
- Дай, посмотрю… - забирает у неё телефон.
- Иди сюда, Кудряш, - хлопаю ладонью по дивану рядом с собой.
- Эммм… мне и здесь хорошо… - допивает из бокала.
А сегодня будет весело.
Первый раз, когда видел её пьяненькой, до сих пор не забыт. То что я узнал о ней за этот месяц: два бокала вина плюс один глоток - это пьяненький секс. Три бокала - это минет, секс и что ещё она вычудит, я не знаю. Но это будет эпохально, сомнений нет. Я твердею еще больше только от одних этих мыслей.
Ее язык быстрым движением облизывает губы, а мне остается только стиснуть свои, скрипнув зубами.
Чтобы намекнуть на наши ближайшие планы, лезу в карман куртки и достаю ключи от квартиры. Надеваю кольцо на палец и начинаю невзначай вращать их по часовой стрелке. Смотрю на неё, подбрасывая в ладони.
Она смотрит то на ключи, то мне в глаза. Ее брови взлетают вверх, как и уголки губ.
- Иди ко мне, - повторяю свою просьбу.
Отрицательно мотает головой, забрасывая ногу на ногу. Ерзает задницей по дивану. Юбка ползет вверх, и мне приходится шире развести колени. Это не колготки. Это, блять, чулки.
- Я в туалет, - говорит суетливо.
- Провожу, - откашливаюсь я, вставая и протягивая ей руку.
Прикрывшись Женькой, веду её к туалетам. Она виляет задницей, покачиваясь на своих десятисантиметровых шпильках. Я был в офисе Орлова. Я не сомневаюсь - кроме неё там шпильки никто не носит. У них там в плейстейшен можно зарубиться на перерыве, какие на хер шпильки? Но мой Кудряш консервативен. Хочу трахнуть её в этих туфлях.
Кладу руки ей на плечи и прижимаюсь носом к волосам. Поднимаемся по ступенькам, и я проверяю сначала правую, потом левую дверь. Заходим в левую. Щелкаю замком. Она разворачивается, и я подхватываю её бёдра, толкая к стене. Обнимает мою шею и, улыбаясь, тянет к себе.
Поддаюсь.
Только сейчас начинается мой вечер. Именно в этот момент.
Это была пиздец какая сложная неделя. Я не был знаком с понятием “стресс” до этой недели. Когда ближайший год твоей жизни определяется одним телефонным звонком. Когда ты сделал все от тебя зависящее, но ни хрена не контролируешь. Когда не можешь нормально жрать и спать. Когда даже трахаться не можешь, потому что у тебя, блять, стресс.
Она сказала: “Немцев, у тебя всё получится. Не сейчас, так потом”.
У неё на удивление наивные представления об этом “всём”. Если бы она знала, сколько дерьма мне пришлось пережевать за эту неделю, поняла бы, что само собой ничего не происходит.
И я не хочу потом. Я хочу сейчас. Кажется, в этом моя проблема. Я хочу всё здесь и сейчас. И бешусь, если не получаю. Но у меня хватает мозга не творить херни. Кажется, терпение у меня тоже есть. И его много. И оно побеждает.
На её языке вино.
- Мммм… - обнимаю ладонями запрокинутое лицо и набрасываюсь на мягкие терпкие губы.
Ломлюсь в её рот языком так, что она задыхается. Толкаю бёдра вперёд, прижимая её ими к стене. Дрожит и выгибается, впиваясь пальцами в мою задницу.
- Что там у тебя, а? Покажи! - шепчет мне в губы, топая ногами.
- Огромная штука. Тебе понравится, - ухмыляюсь, потеревшись о её живот.
Из глаз летят искры.
Пффффф...
- Макс! - хнычет, дёргая мою футболку и царапаясь. - Ты что, снял нам квартиру?
- Снял… - кусаю нежную кожу на её шее.
- Ааааааааааааа! - визжит и смеётся, виснет на мне, так, что ее ноги отрываются от пола, а потом вдруг замолкает, прижавшись лбом к моей щеке. - Макс...
- Ммм? - обнимаю её руками, укачивая.
- Поздравляю. Ты… молодец… я тобой горжусь… честно-честно...
В груди щекочет. Что-то слюнявое и детское. Но приятное.
- Спасибо. - Целую её висок.
- Когда мы переедем?
- Через неделю.
- О нееееееееееееееееееееет… - стонет, запрокинув голову, а я улыбаюсь.
- В кармане заднем пошарь.
Её пальцы тут же ныряют в задний карман моих джинсов и достают ключ-карту от номера в отеле. Я решил, что мы заслужили. И если у нас не случится секса в ближайшие часы, у меня член отвалится. Это огорчит и её, и меня.
- Немцев… - выдыхает Женя. - Ты - гений.
- Ага, в курсе.
Глава 41. Макс
Положив руки в карманы джинсов, опираюсь о двухметровый каменный забор. Смотрю на закатанную в асфальт улицу, прикидывая, что это, наверное, самый лучший километр дороги во всём городе.
Сойдя с поезда сегодня утром, понял, что ничего не чувствую. Пока ехал в такси до дома Женькиных родителей, думал о том же. Места, улицы - всё знакомо. В своей башке всегда именовал родину исключительно “мухосранском”. Во мне всегда говна хватало, я не скрываю. Говна и неуважения ко всему подряд. Видимо, что-то во мне меняется, раз не хочу называть “мухосранском” место, в котором родился я, и родилась Женя. Как ни крути, а места “делают” люди, и в этом городе хороших людей предостаточно, но сюда мы не вернёмся. По банальной в своей элементарности причине - здесь мне будет сложно заработать денег. В жизни всё просто - чем подстраивать под себя место, лучше найти то, которое умные люди давно под тебя и таких как ты подстроили. Обратный процесс не мой вариант. И все остальные места для души и отпуска. Моя душа пока не жалуется. Она у меня вообще не плаксивая.
Подпираю забор уже пятнадцать минут. Солнце садится, а в этом мае не самые тёплые ночи. Но даже это ожидание не бесит, хотя сейчас меня ждут в другом месте, и, несмотря на то, что ненавижу любые ограничения, из уважения не хотел бы опаздывать.
Смотрю на часы, а потом на забор. И забор и дом, оба в дерьмовом безвкусном вкусе моего отца. Ни ума, блять, ни фантазии. Здесь у всех такие же комплекты.
Улыбаюсь, ковыряя кроссовком щебёнку у ворот.
Женька эту улицу зовёт “улица нищих”. Кажется, я что-то такое слышал, но здешние между собой её никак не называют. Мой Кудряш - дикий пролетариат. То, что мы встретились - полный пиздец и сюр. Мне двадцать, а у меня уже есть человек, за которого я готов рвать глотки. Человек, с которым мне хорошо без лишней жести. Точно не скажу, но это, вроде как, навсегда. А может у нас с ней прёт “медовый месяц”. Не знаю, дальше посмотрим.
