– По меркам гоблинов, зрелище будет не впечатляющим, да
и по меркам неблагих сидхе тоже. Но я помогу ему успокоиться и открыться магии.
– Я уже видел, как он сияет, Мерри. Я верю, что он –
сидхе. Верю, что какая-то магия в нем есть. Но не та магия, что помогает в бою.
А только эта магия нам и нужна.
– Ты так говоришь, потому что гоблины просто не знают
никакой другой магии, – сказал Дойл.
– Я так говорю, потому что это – правда!
Глаза Курага от гнева стали скорее оранжевыми, чем желтыми.
– Ты хочешь видеть, как он засияет магией, которая
может стать твоей, Кураг? – спросила я, слегка понизив голос.
Да, я использовала против него его влечение ко мне. Если нам
удастся заключить с гоблинами более или менее длительный союз, мы избавимся от
многих врагов. Я была готова манипулировать царем – ради жизни тех, кто был мне
дорог, ради будущего всего Неблагого Двора.
Он угрюмо кивнул. Крида захлопала множеством ладошек – теми,
что имели пару, – и запрыгала на коленях у Курага, будто ребенок.
Я посмотрела на Китто. Спросила его взглядом, готов ли он.
Он одними губами прошептал: "Да". Я снова его поцеловала, не
искушающе, просто в знак благодарности, и прося прощения, что заставляю его
делать то, чего ему не хочется.
Я чувствовала его неприятие ситуации и не знала, как
поступить. Достаточно изучив Китто, я теперь могла быстро привести его в нужное
мне состояние, но если сделать это на глазах у гоблинов – то и они будут знать,
как этого добиться. Я знаю, как заставить Китто светиться, потому что я его
любовница и его друг. Если я не стану спешить и запрячу по-настоящему любимые
им прикосновения среди множества других, не обязательных, то Крида не получит
ключей к его телу. Пусть это займет больше времени, но помогать Криде его
мучить я не хочу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Крида вообще до него не
добралась, но моих сил может и не хватить. Я слишком хорошо знаю дворцовую
политику: отказывать правящей особе – любого двора – не бывает просто.
Я приняла решение. И притянула Китто к себе.
Глава 4
Я усадила Китто себе на колени; ногами он охватывал мою
талию, словно это я – парень, а он – девушка. Шорты туго натянулись на его
ягодицах, и я держала в руках эту упругую плоть под тонкой тканью. Он сидел у
меня на коленях, а мои губы скользили по его лицу, шее, плечам. Я легонько
прикусила его плечо, и он вздрогнул всем телом – я даже сквозь ткань ощутила
его напор. Придерживая Китто одной рукой под ягодицы, второй я погладила его по
спине. Пальцы пробежались по радужным чешуйкам, нащупали дорожку голой кожи
вдоль позвоночника, и я провела по этой длинной гладкой дорожке кончиком
пальца. У Китто вырвался дрожащий вздох, он запрокинул голову, зажмурив глаза и
приоткрыв рот. Но так и не засветился.
Он был прекрасен в эту минуту, но это была лишь магия
обнаженной кожи и возбужденного тела. Сияния силы не было.
– Пусть он засветится, пусть засветится! – не
выдержала Крида.
При звуке ее голоса Китто разом съежился, плечи обмякли,
голова опустилась, и то, что прижималось к моему животу, утратило твердость.
Будто голос Криды вызвал неприятные воспоминания. Гоблины не так ценят супружеские
обеты, как мы, и оба супруга имеют определенную свободу. Ребенок от связи на
стороне выращивается супружеской парой как общий. В незаконном рождении для
гоблинов нет ничего позорного. Может, потому у них и наследственной монархии
нет. Но каков бы ни был обычай гоблинов, я не слышала, чтобы Китто когда-то
входил в число Кридиных фаворитов.
Кураг цыкнул на свою царицу, но было уже поздно.
Китто прильнул ко мне, обхватив ногами за талию, будто
ребенок в поисках утешения. Лицом он уткнулся мне в плечо. Я посмотрела на
Курага:
– Не знала, что между твоей царицей и Китто что-то
было.
– Не было.
Не могу сказать, что я ему до конца поверила, но повода
обвинить его во лжи я не нашла. Я погладила Китто по спине.
– Тогда мне непонятно, почему он так ее боится.
– Крида жаждет отведать гоблина, превратившегося в
сидхе. Как и большинство наших женщин. На пиру у Китто будет роскошный
выбор. – Особенно довольным этим обстоятельством Кураг не выглядел.
Причина его недовольства была мне не вполне ясна, но я не так уж хотела ее
знать.
– Гоблины насилуют врагов и пленников, но не друг
друга, – удивилась я.
Кураг глянул мимо меня – на Риса.
– Твой белый рыцарь в точности знает, что мы делаем с
пленниками.
Он ядовито ухмыльнулся, с радостью возвращаясь на знакомую
почву. Ему чертовски нравилось дразнить Риса.
Рис шевельнулся у меня за спиной. Пока я ласкала Китто, он
почти не подавал признаков жизни.
– Я знаю, как по-дурацки себя вел, Кураг. Принцесса
объяснила мне, что я мог избавить себя от лишней боли, если б догадался попросить.
Ухмылка Курага перешла в угрюмую мину.
– Сидхе, признающий свою глупость, – да это чудо!
Краем глаза я заметила, как Рис кивнул.
– Мы – надменная раса, верно. Но кое-кто из нас умеет
учиться на ошибках.
– И чему же ты научился, белый рыцарь?
– Я понял, что, прежде чем прибыть на пир к твоему
двору, нам нужно знать совершенно точно, что там с нами будет. Со всеми нами,
включая Китто.
– А это уже наглость, – заметил Кураг. –
Никто из сидхе не вправе запретить гоблину что-то делать с другим гоблином.
– Если Китто не захочет внимания ваших женщин, он
должен быть вправе сказать "нет", – заметила я.
– Я его попробую! – заявила Крида.
– Нет, если он не захочет, – возразила я.
– Он будет мой! – повторила она, наклонившись к
зеркалу. Китто дернулся всем телом.
– Приведи в чувство свою царицу, Кураг, – сказала
я.
– А толку? Наберется еще сотня таких, кто хочет того
же.
Я обняла Китто покрепче.
– Он может не пережить внимания сотни гоблинок.
Кураг пожал плечами.
– Мы бессмертны. Выживет.
Я отрицательно качнула головой, но вслух высказался Рис:
– На это мы Китто не отдадим.
– Он принадлежит мне! – прорычал Кураг. – Я
его отдал Мерри, но не насовсем. Я – его царь, и только мне решать, что с ним
будет или не будет!
– Кураг! – позвала я и, когда уже почти оранжевые
глаза повернулись ко мне, продолжила: – Я знаю ваши законы. Вы не насилуете
собственных соплеменников, если только не сочли изнасилование подходящим
наказанием для преступника.
