– Ты твердишь это снова и снова, – буркнул
Рис. – Почему ты так в этом уверен?
– Она исчезла, потому что мы были недостойны ее
хранить. Что, если она снова исчезнет, случись Мерри передать ее в недостойные
руки?
– Полагаю, этого аргумента хватит, чтобы королева
оставила чашу у Мерри, – сказал Дойл. – Она не отважится на риск
потерять чашу снова.
– Если Таранис вынудит нас вернуть ему чашу и она
исчезнет, – проговорил Гален, – это станет последним свидетельством
его неспособности править.
– А этот довод мы можем использовать, чтобы убедить его
не требовать возвращения чаши, – но только с глазу на глаз. Публично мы
даже намека не можем себе позволить на то, что он недостоин трона, –
напомнил Дойл.
– Ну, это проблемы Тараниса, – сказала я.
– И мы очень, очень постараемся, чтобы они не стали
нашими проблемами, – сказал Дойл. – А сейчас, полагаю, нам всем нелишне
вздремнуть. До отъезда осталось меньше суток, а дел у нас выше головы.
– Куда нам деть чашу? – спросила я. – Не
бросать же ее на столе?
– Заверни ее в шелк и возьми с собой в спальню.
Положишь в ящик комода.
– А нам не стоит убрать ее в сейф? В гостевом доме сейф
имеется.
– Тот, кто захочет ее украсть, без труда выдернет сейф
из стены.
– Ох, – выдохнула я. – Кажется, я слишком
долго общаюсь с людьми. Все время забываю, насколько мы сильнее.
– Такое лучше не забывать, принцесса. Когда мы вернемся
ко двору, тебе придется держать в уме, насколько опасен может быть каждый
встречный.
– Ваш совет окончен? – поинтересовался висящий в
воздухе Шалфей.
Дойл обвел взглядом серьезные лица присутствующих.
– Да, видимо.
– Прекрасно, – сказал Шалфей. – Мне задолжали
чуток крови, и я хочу получить ее немедленно.
Я расслышала, как Холод набирает воздуху для спора, и звук
был настолько мне знаком, что я вмешалась тут же:
– Нет, Холод, он в своем праве. Мы заключили сделку, а
сидхе должны держать слово.
– Я не отказываюсь от сделки, но она все равно мне не
нравится.
Я вздохнула. Я уже четыре недели кормила Шалфея, а Холоду
всего один раз надо было дать эльфу капельку своей голубой крови – и это
превращалось в проблему. Лежать в объятиях Холода – это замечательно. Да что
там, замечательно просто глядеть на его красоту, но его вечные обиды меня
раздражали и раздражала привычка все усложнять. Так что я начинала сомневаться,
люблю ли я Холода, или просто вожделею к нему? А может, я просто устала. Устала
от того, что именно мне приходилось вечно платить за все своим телом и своей
кровью. Сейчас пришла очередь Холоду заказать выпивку на круг, и я слышать не
хотела никакого нытья на эту тему, каким бы красавчиком ни был упомянутый
нытик.
Глава 11
Рис с размаху бросился на кровать, перекатился на бок,
подгреб к себе подушки и наконец устроился полусидя, опираясь на изголовье.
Одну ногу он согнул в колене, вторую вытянул, чтобы ослеплять достоинствами
всех входящих в спальню. Ухмылка Риса не сулила ничего доброго – такое
выражение у него появлялось в сеансе дружеского и не очень поддразнивания.
Холод подобного обмена колкостями не ценил – это если выражаться мягко.
– Брось эти штучки, Рис. Я серьезно говорю. Ночь на
дворе, я устала, а денек был тот еще. – Открыв дверцу прикроватной
тумбочки, я попыталась запихнуть чашу в ящик. Она не помещалась, ящик был
слишком мелкий. Я выругалась себе под нос. – Как думаешь, может, ее просто
оставить здесь? Завернем поаккуратней, и все.
– Оставляй, – махнул рукой Рис.
Я поставила завернутую в шелк чашу возле лампы, желая, чтобы
она оказалась одновременно и дальше от меня, и ближе – хоть это глупо звучит.
Мне хотелось держать ее в руках, чувствовать металл под пальцами – быть
уверенной, что она не исчезнет ни с того ни с сего, – и в то же время
хотелось сунуть ее на дно ящика, завалить тряпками и никогда больше к ней не
прикасаться. В итоге я просто переставила ее на пол у кровати, прикрыв
занавеской-подзором. От двери не видать – если кто-то к нам ворвется, – зато
мне легко ее схватить в случае чего.
– С тобой сегодня и не пошутить, – ухмыльнулся
Рис. – Горячая лесбийская любовь тебе в новинку, а?
Я глянула на него сердито.
– Подарить Мэви первый оргазм с сидхе за столетие – это
честь, но ты же знаешь, что я к этому не стремилась.
– Как по мне, так очень даже стремилась, –
ухмыльнулся он еще шире.
Прелестно. Он и правда хотел подействовать мне на нервы.
– Ты просто завидуешь.
Улыбочка слегка поблекла.
– Возможно. – Зубы опять блеснули. – А может,
мне просто жаль, что я не был третьим.
Я распахнула халат, и при виде моей наготы глаз у него
загорелся уже хорошо знакомым огоньком. Что-то между похотью и страданием –
словно Рис хотел меня до боли. Я думала, что разгадка – в веках целибата, но
другие стражи на меня так не смотрели. Взгляд этот мне и нравился, и
интриговал, но я знала, что никогда не спрошу Риса, что он значит, –
слишком уж личный вопрос. Пока он сам не пожелает объяснить, я не узнаю, в чем
дело. Может, если когда-нибудь этот огонь пропадет, я и спрошу... Но только
если пропадет.
Холод с Шалфеем о чем-то переругивались в коридоре за
дверью. К несчастью, не один Рис сегодня был в игривом настроении. На Шалфея
только рукой оставалось махнуть, но с Рисом я могла попытаться.
Я забралась на постель совершенно нагая и прошептала:
– Не дразни Холода, пожалуйста.
Рис на меня не смотрел и будто не слышал, что я сказала. Я
прищелкнула пальцами:
– Эй, я здесь!
Он моргнул, но еще помедлил, прежде чем повернуться ко мне.
– Ты что-то сказала?
Я стукнула его подушкой. Он подушку перехватил и прижал к
животу.
– Я серьезно, Рис! Будешь выеживаться – я
взбешусь. – Я взяла себе другую подушку. – Я устала, Рис. В смысле,
просто устала, физически. Я спать хочу, а не возиться с Холодовой ранимой
психикой, пока он будет делиться кровью с Шалфеем.
Я поймала взгляд Риса и порадовалась, увидев, что улыбочка
исчезла.
– Пожалуйста, не усложняй мне ничего.
– Ты меня просишь или приказываешь? – уже без
иронии спросил он.
– Пока – прошу. Как друг, как любовница, не как
принцесса.
Он переложил подушку за спину, сев еще выше.
– Ну, раз ты так мило просишь... – Улыбочка опять
зазмеилась на губах. – К тому же Холод не в моем вкусе, если честно.
Я закатила глаза:
