Шалфей скользнул вперед, почти сложив крылья, – скорее
упал, чем спланировал. Он остановился у самого лица Холода, молниеносно нырнул
и тут же метнулся прочь размытым от скорости цветным пятном. Он уже кружил под
потолком, когда Холод шлепнул себя по лбу, – словно предугадал защитную
реакцию стража.
Шалфей злобно шипел; я решила поначалу, что Холод его
все-таки стукнул, но потом разобрала слова в шипении:
– Он не отличается на вкус от белого рыцаря!
– Ну так возьми кровь у меня и отстань от
Холода, – предложил Рис.
Шалфей подлетел к кровати. Он сложил ручонки на груди и
топнул ногой по воздуху – как по земле.
– Ах нет! Я уговаривался о крови двоих воинов-сидхе и
двоих получу?
– Я дам ему кровь, – буркнул Холод. – Но без
гламора. На магию я не соглашался.
Рис взялся возражать, но я тронула его за руку:
– Ты получишь все обещанное, Шалфей, но Холод пусть
идет к себе. От него сегодня пользы не будет.
Последние слова Холода задели – всего лишь чуть дернулись
веки, но я его уже наизусть выучила, я знала, что это значит.
– Кем ты его заменишь? – с интересом спросил
Шалфей, подлетая пониже к моему лицу. – Как насчет Галена? – Он
усмехался довольно и злобно одновременно.
– Глупый вопрос, – сказала я. Шалфей состроил
обиженную гримасу – не слишком искренне.
– Я не буду больше делить тебя с гоблином. И не хочу
пить от Мрака. – Он задумался и в задумчивости приземлился на подушку у
меня на коленях. Пурпурный шелк заметно промялся. Шалфей всегда оказывался
тяжелей, чем я предполагала или даже чем помнила. – Так, значит, Никка –
он один остался.
Я кивнула:
– Решено.
– Ты не спросила Никку, позволит ли он эльфу пить свою
кровь, – напомнил Холод.
Я вгляделась в сногсшибательно красивое лицо. Он все же
невероятно красив – вопрос только в том, хватит ли мне одной его красоты.
Ответ, разумеется, отрицательный.
– Никку мне спрашивать не нужно, Холод. Он придет,
стоит мне позвать, и сделает то, что я скажу. Он не станет пускаться в споры –
просто сделает то, что нужно.
– А я – нет.
Холод вскинул лицо кверху – воплощенное высокомерие и
дерзость. Я вздохнула.
– Я тебя люблю, Холод.
Его взгляд смягчился, неуверенность на миг проглянула из
надменной маски.
– Я люблю наши ночи, я так много люблю в тебе – но я
стану королевой. У меня будет абсолютная власть над двором. Кажется, ты не понимаешь,
что это значит. Это значит, что править буду я, кто бы ни стал королем. Ты
слышишь, Холод?
– Тебе нужна марионетка, а не король.
– Нет, мне нужен партнер, который знает, что жизнь – не
только пряники, и не заводит бесполезных споров.
– Я себя переделать не смогу, – сказал он тоном,
противоречившим каменному спокойствию лица.
– Знаю, – тихо сказала я.
Пару секунд он выглядел совершенно несчастным, но
надменность победила. Придворная маска вернулась на место. Он неподвижно
смотрел на меня, и уговаривать его было бессмысленно. Передо мной стоял
Убийственный Холод – а с холодом не поспоришь. Ищи от него укрытие или умирай.
Он сказал мне холодно как никогда:
– Я пришлю тебе Никку. Я скажу ему только, что ты его
зовешь.
– Хорошо.
Я не смогла справиться с холодом в собственном голосе. Я
была зла на Холода, зла и разочарована, и не знала, как исправить положение.
Тоже мне будущая королева, в собственной личной жизни порядок не могу навести!
Плохо дело.
– Спасибо, Холод, – прибавила я.
– Не стоит, принцесса, это всего лишь моя обязанность.
Он повернулся к выходу.
– Не надо, Холод, – сказала я вдогонку.
Он только голову слегка повернул:
– Чего не надо?
– Все принимать на свой счет. Тебя никто не хотел
задеть. Некоторые вещи просто приходится делать, и ничего личного в этом нет.
– Мне можно идти?
Я помолилась про себя, чтобы мне хватило терпения на этого
невыносимого типа, и сказала вслух:
– Да, и пришли сюда Никку.
Он вышел не оглядываясь; рука у него так и тянулась к
пояснице, а значит, там было припрятано оружие. Холод почти никогда не ходил
безоружным. В минуты растерянности он непроизвольно хватался за оружие, как
иные женщины – за украшения.
– Да-а, – протянул Рис. – Плоховато
получилось.
– Больно уж он обидчив нынче, – хмыкнул
Шалфей, – и злее обычного.
– Это страх, – мягко сказал Рис.
– Что? – удивилась я.
– Страх, – повторил он. – Чем больше Холод
нервничает, тем выше он задирает нос, а "нервы" – всего лишь новый
синоним для страха.
– Но чего он боится?
– Меня. – Шалфей прянул в воздух и закружился,
словно хвастаясь крыльями и виртуозностью полета.
Рис усмехнулся:
– Напугать ты можешь, но сейчас дело не в тебе.
– А в чем? – спросила я.
– Не знаю, – пожал плечами Рис.
Тут вошел Никка. Распущенные волосы плащом скрывали его
тело, но он все же набросил пурпурный шелковый халат. Пурпур ему шел,
подчеркивал глубокий карий цвет глаз и красноватый отлив каштановых волос. А
кожа казалась темнее – больше шоколада, чем молока.
– Холод сказал, я тебе нужен.
Я объяснила, в чем дело, и он просто согласился. Ни споров,
ни обид, никакого протеста – даже скрытого. Это было больше чем приятно, это
было именно то, что мне требовалось этой ночью, – хоть что-то простое. Холод
в моей постели – это всегда сумасшедшее желание, огромные запросы и яростное
наслаждение. Сейчас же требования поменьше, ласки попроще и тихое спокойное
удовольствие – это как раз то, что доктор прописал.
Глава 12
Я откинулась на руки Рису, угнездилась у теплого плеча,
голову положила ему на грудь. Никка лег рядышком со мной, опершись на локоть.
Он не прикоснулся ко мне, так что я ощущала только звенящую вибрацию его ауры,
его магии. Мне хотелось, чтобы он прижался ко мне всем телом, прильнул к спине,
но просить я не стала. Я его звала не ради секса. Эта ночь принадлежала Рису, а
Рис перестал делить меня с Никкой после того, как мы победили Безымянное и он
обрел часть своей прежней силы. Я предполагала, что сейчас, когда к Рису
вернулась еще часть прежнего величия, он еще меньше захочет делиться. Но я
чувствовала теплое тело Никки за спиной, и мне так хотелось попросить...
