Я припомнила землетрясение, последовавшее за инициацией
Китто. И подумала по аналогии:
– А в Калифорнии после нашего отъезда землетрясений не
было?
Баринтус покачал головой.
– Я смотрел сводку погоды, узнавал, не задержат ли ваш
рейс. Землетрясений не было. – Он вдруг задумался. – Был сильный
ураган, едва ли не торнадо, что для тех мест нехарактерно, но далеко от
аэропорта.
Все, кто был в курсе, переглянулись.
– Что такое? – спросил Баринтус.
– Когда я инициировала Китто, позже ночью случилось
землетрясение.
– А при чем тут этот ураган?
– Крылья у Никки появились как раз когда... – Я
мотнула головой. – Шалфей, покажись.
Шалфей повернулся к Баринтусу и во все глаза глядящему Усне.
Эльф ухмылялся, довольный как черт. Потом приподнял очки и посмотрел на них
трехцветными глазами.
Усна зашипел вслух.
– Богиня, он сидхе!
Баринтус взял Шалфея за подбородок, повернул к свету его
новые глаза.
– Он сидхе не был ни одной каплей крови. – Он
отпустил Шалфея и уставился на меня. – Это ты сотворила?
Я кивнула.
– Как?
– Во время секса.
Баринтус нахмурился.
– Ты сказала, что крылья у Никки появились тогда же.
– Ага, – кивнула я.
Он задумался на секунду.
– Ты занималась сексом с ними одновременно.
Фейри не видят ничего странного в сексе с несколькими
партнерами, с его стороны было бестактно заострять на этом внимание.
– И что с того? – пришел мне на защиту Дойл.
– Королева убеждена, что Мерри нужно быть с несколькими
любовниками одновременно, чтобы зачать.
– Почему? – спросила я.
Он пожал плечами.
– Не знаю наверняка, но ее намерения на этот счет
вполне отчетливы.
По тому, как он построил фразу, становилось ясно, что в
других отношениях намерения королевы туманны.
– Я уже не раз бывала с несколькими любовниками
одновременно.
– С кем?
Рис ответил, на миг отвлекшись от упаковывания чаши обратно
в шкатулку:
– Со мной и с Никкой.
Никка закрыл крышку шкатулки и тщательно проверил замок,
хотя все мы, наверное, знали, что не в замке дело.
– Королева захвачена мыслью, что Мередит должна иметь
несколько любовников за раз. Если она узнает, что это не принесло
плода... – Он покачал головой и взглянул на меня. – Королева в
последнее время стала спокойнее, Мередит, но как будто упорнее и
целеустремленней. Выработав план действий, она от него уже не отклоняется, даже
если подсунуть ей какого-нибудь красавчика или повод для пытки. Она словно
потеряла интерес к прежним увлечениям.
Мне всегда казалось, что как раз увлечение моей тети пытками
и сексом не дает нормально иметь с ней дело. Но из слов Баринтуса выходило
другое.
– Хочешь сказать, что ты сексом и болью все эти годы
нарочно ее отвлекал?
Он кивнул.
– Все равно что дать ребенку леденец. Он хватает
конфетку и забывает обиды. Но в последние несколько недель, сколько кровавых
конфеток ей ни предложи, она не сворачивала с пути. Возьмет угощение,
насладится и возвращается точно в ту же точку, с которой ты хотел ее
увести. – Баринтус нахмурился. – С одной стороны, приятно было
видеть, что она начала думать головой, а не другим местом. И в то же время мы
привыкли уже иметь дело с другим местом. Ее голову отвлечь не так легко.
– Но если она думает головой, а не чем еще, то почему
она так зациклилась на идее группового секса с моим участием?
– Кажется, она решила, что для тебя это единственный
способ забеременеть. И еще она все время подбирает тебе божеств растительности
и земледелия. Два этих пункта для нее равно важны.
– А ты не знаешь почему? – спросил Дойл.
Баринтус покачал головой.
– Предпосылка явно была. Она пытала Конри, и пытала его
лично.
– Но я думала, что его осудили на пытку за покушение на
меня. Разве не так?
– Это он уже отбыл и с тех пор ни в чем не провинился.
Он как будто понимал не больше нас, когда она его взяла. Потом она выставила
его изломанное тело в парадном зале и заставила всех пройти и посмотреть, во
что он превратился, но во рту у него торчал кляп и говорить он не мог. А сейчас
он лежит запертый в темнице, и навещает его только Ффлур, королевская
целительница.
– Конри – один из самых преданных сторонников Кела
среди стражей, – сказал Дойл.
Баринтус кивнул:
– Верно, и слышал бы ты, какой поднялся переполох среди
людей Кела, откровенно выражавших мысли о том, что Мерри недостойна трона. Они
просто пресмыкались, пытаясь снова завоевать расположение королевы.
– Она пытала одного Конри? – спросила я.
– Пока да, но союзники Кела все перепуганы.
– Ты отметил, что Конри не дали говорить, – сказал
Дойл. – Ты думаешь, он что-то королеве рассказал? Что-то, что она хочет
сохранить в тайне?
– Да, – кивнул Баринтус.
– Можешь предположить, что это?
– Именно после пытки Конри королева обрела идею свести
Мередит с несколькими мужчинами за раз, причем желательно с богами
растительности и земледелия. – Он пожал плечами. – Теперь вы знаете
то же, что и я. Если вам это о чем-то говорит, очень хотелось бы услышать.
Дойл качнул головой.
– Мне надо подумать.
– Мы все подумаем, – поправил Рис.
Все согласно кивнули.
Водитель сказал в интерком:
– Машины только что начали пропускать. Река вернулась в
русло. Чудеса какие-то.
Кто-то нервно хихикнул.
– Ну, могло быть хуже, – сказала я.
Все уставились на меня.
– Мы едва не заставили разлиться все ручьи и реки в
Сент-Луисе, – сказал Дойл. – Что может быть хуже?
– Когда-то на месте Сент-Луиса находилось громадное внутреннее
море. Миллион лет назад плюс-минус пару тысячелетий, – тихо пояснила я.
Тишина в машине вдруг стала тяжелей и плотнее, наполненная
общим ужасом.
– Китто вызвал землетрясение. Никка и Шалфей –
ураган, – задумчиво сказал Гален. – Как-то мне не кажется, что
возвращение Баринтусу божественного статуса могло бы затопить полконтинента.
Я теперь точно могла сказать, кто из нас знал, что Баринтус
– это Мананнан Мак Лир. По быстро брошенному и тут же отведенному взгляду.
Гален не знал. Зато я знала, и от мысли, что мы подняли такую силу без
ритуального защитного круга, мне стало зябко. Впрочем, может, повлияла еще и
холодная лужа у меня под задом.
