Глава 25
От парковки до входа в холмы идти было долго и холодно. Снег
был мне по колено, и я, несчастная смертная, не прошла бы по нему в мини-юбке и
на четырехдюймовых шпильках. Или ноги переломала бы, или обморозилась. Так что
меня нужно было нести, а только Баринтус не промок насквозь. У всех остальных
одежда застыла на ледяном ветру, и те, кто не был магически защищен от холода,
дрожмя дрожали.
Баринтус нес меня с легкостью. С его ростом он и не замечал
сугробов, в которых я бы увязла напрочь. Я всегда помнила, что он на два фута
выше меня, но сейчас, прижатая к его широченной груди, как никогда
прочувствовала его физическую мощь.
Чувство это было и приятно, и беспокойно. Свернувшись у него
в руках калачиком, я чувствовала себя совершенным ребенком. Когда я и правда
была ребенком, он не раз носил меня на руках, но недавние воспоминания не
давали мне теперь испытывать к нему дочерние чувства. Прижимаясь к его сильному
телу, я не чувствовала смущения, но и спокойствия тоже не было.
Я выглянула из уютного гнезда, которое он сотворил для меня
из своего плаща. Непонятно было, не мерзнет ли он без плаща. Он смотрел прямо
перед собой, а на меня не обращал внимания, словно и правда нес ребенка. Может,
он и считал меня ребенком. Может, случившееся на пресс-конференции не слишком
поменяло его отношение ко мне. Магия для него значила много, но что до
остального – как знать, может, я так и осталась для него только дочерью старого
друга. Он всегда был мне настоящим дядей – он, а не кровные родственники.
Если бы кто угодно – или почти кто угодно – из стражей
только что пережил бы со мной столь интимный момент и тут же перестал замечать,
я бы что-нибудь предприняла, чтобы напомнить ему о своем существовании. Но это
был не кто угодно, а Баринтус, и приставать к нему казалось мне недостойно ни
его, ни меня.
Наверное, я вздохнула сильнее, чем собиралась, потому что
изо рта у меня вырвалось облачко пара.
– Ты не замерзла, принцесса?
Как только он спросил, я поняла, что вообще-то должна
мерзнуть. Ноги у меня были практически голые, да и сверху не слишком много
надето.
– Нет, мне тепло, только почему? – Обращение тоже
меня удивило. – Ты назвал меня "принцесса". Ты никогда не
называл меня по титулу.
Он посмотрел на меня, прозрачное веко мигнуло и снова
спряталось.
– Тебе не нравится, что тебе тепло?
– Это уход от ответа, а не ответ, друг мой.
Баринтус коротко хохотнул, что сходило у него за смех. Он
так крепко прижимал меня к груди, что этот звук отдался у меня по всему телу,
лаская в местах, где только магия могла меня касаться.
Я вздрогнула от неожиданной ласки.
– Прошу прощения, принцесса. Я уже очень давно не
ощущал такой силы. Уйдет немало времени, пока я снова научусь владеть ею как
прежде.
– Ты не даешь мне мерзнуть.
– Да, – подтвердил он. – Ты не чувствуешь?
Мысленные щиты, которые я носила день и ночь, охраняли меня,
не давали погрузиться в мир чудес и волшебства. Многие фейри просто живут в
сырой магии, одевающей все сущее, но мне еще ребенком это казалось слишком
пугающим, сводило с ума. Отец научил меня ставить барьер от шума повседневной
магии. Но чары, творимые у меня над головой, я не могла не ощутить. Даже сквозь
щиты.
Я не стала убирать щиты – слишком уж близко мы подошли к
границе волшебной страны. Не знаю, то ли дело в смертной крови, то ли просто я
слабовата в магии, но без щитов воздействие волшебной страны мне трудно было
выносить. Впрочем, если бы дело было в этом, то смертные вообще не смогли бы
долго жить среди нас. Мэдлин Фелпс, к примеру, не имеет ни магических, ни
парапсихических талантов. Как же она живет? Как удается ей не сойти с ума под
пение ситхена?
Я высунула из-за щитов тоненький магический щуп. Некоторым
сидхе пришлось бы сбрасывать щиты полностью, но им зато не нужна была бы такая
плотная защита. Что-то теряем, что-то находим – так всегда.
Теперь я чувствовала покров магии Баринтуса над нашими головами
словно невидимую тяжесть. Мы двигались в ореоле его магии. "На ощупь"
эта магия казалась теплой и как будто жидкой. Я закрыла глаза и попыталась
мысленно увидеть его щиты. Возник образ воды и волн – бирюзовых и
притягательных, теплых как кровь волн у дальних берегов, где не знают зимы.
Я могла бы добиться сходного эффекта, призвав солнечное
тепло или память о теплых телах под одеялом, но удерживать чары на ходу мне
было бы нелегко. Стоя на месте, такие щиты я создавала без труда, но при
движении возникали сложности.
– Какая теплая вода, – заметила я.
– Да, – сказал он, не глядя на меня.
Гален догнал нас и пошел рядом, дрожа в мокрой одежде.
Короткие волосы звенели льдинками, а на щеке красовался свежий порез. Замерзшие
прядки как раз доставали до щеки.
– А если я тебе на спину запрыгну, ты и меня согреешь?
– Сидхе неподвластны холоду, – бросил Баринтус.
– Не надо обобщений, – сказал Гален, стуча зубами.
Никка брел с другой стороны от нас и тоже дрожал.
– Я никогда еще так не мерз. – Плотно сжатые
крылья подернулись инеем и походили на заснеженный витраж.
– Это из-за крыльев, – крикнул откуда-то сзади
Шалфей. Эльфа нес на спине Рис, на вид совершенно не страдавший от холода. Но
Шалфей весь скукожился, и я удивилась, почему Рис не поможет ему справиться с холодом,
как Баринтус помог мне. – Мы, бабочки, для снежных зим не приспособлены.
– Я сидхе, – возразил Никка.
– Да и я теперь вроде бы, только у меня вот-вот яйца
отвалятся.
Гален расхохотался и чуть не упал.
Дойл крикнул, обернувшись к нашей маленькой компании:
– Заканчивайте болтовню. Быстрее доберемся до холма –
быстрее согреемся.
– Почему это ты не мерзнешь? – спросил Гален.
Ответил ему Аматеон, шагавший справа у края дороги. Он весь
дрожал, а заиндевевшие подстриженные пряди резали ему щеки каждый раз, когда
ветер задувал их на лицо.
– Мрак не мерзнет.
– Холоду тоже холодно не бывает, – крикнул Онилвин
с левого фланга. Он тоже трясся, но у него хотя бы волосы были достаточно
длинные, чтобы держаться в прическе и не ранить лицо.
При имени Холода я невольно глянула назад – он шел
последним. Не потому, что не мог идти быстрей – мог, конечно же, холод был ему
нипочем, но Дойл приказал ему охранять тыл. Одно покушение на мою жизнь уже
состоялось, нельзя было рисковать.
Одного из своих мужчин я недосчиталась. Пришлось
приподняться, чтобы разглядеть Китто, ковыляющего в хвосте процессии. Наверное,
я попросила бы ему помочь, но тут Холод выудил его из сугроба и усадил себе на
плечи. Без всякой просьбы, без единого намека.
