Она моргнула и открыла глаза – медленно, словно просыпаясь.
Серый вихрь тут же рванулся из них наружу, будто дыхание дракона – мягкое и
вязкое, как туман. В тумане пряталось что-то – что-то, чего я не хотела видеть.
У меня волоски на теле встали дыбом от близости полускрытых образов, кожа пошла
мурашками от этих уплывающих теней. Горло сдавило страхом, и я вдруг поняла,
что мы обе стоим на коленях. Больше никого я не видела сквозь туман ее глаз. Я
держала ее в объятиях, и ее глаза источали туман в двойное сияние нашей магии.
Туман пахнул влагой и дождем, но сквозь него я все равно
различала запах плодов – зрелых, ждущих. Готовых предложить свою сладость в тот
дивный миг, когда мир затаив дыхание ждет руки, что коснется этой совершенной
женщины, этого несравненного дара, и воздаст должное ее красоте. Я понимала
теперь, что мной правит Бог, что это его мысли. Но сквозь заполнявшую меня силу
Бога она была прекрасна. Волосы как вороново крыло, глаза – туман и тени, кожа из
звездного света и сияния луны, губы – как кровь из глубины сердца. Ее красота
ужасала, она хватала за живое и вызывала боль в сердце. И еще я понимала, что,
будь моя магия иной, на ветках того дерева висели бы другие плоды, и я была
счастлива, что во мне течет и благая кровь.
Бог овладел моей волей, и я снова вернулась в миг, когда
даже вздох может все испортить и позволено только одно. Почтить предложенный
дар.
Я поцеловала гранатовые губы, обнаружив, что мои собственные
похожи сейчас на темно-алые рубины. Словно две драгоценности слились воедино.
Руки мои взяли ее лицо – ее косточки были такие нежные и хрупкие под моими
пальцами. У меня руки меньше, чем у Андаис, я это помнила, но сейчас они были
достаточно велики, чтобы нежно обнять ее лицо. Я стала в этот миг солнцем –
всем, что только есть в мире мужского, самым лучшим, что вкладывается в слово
"мужчина", Летним Королем, Хозяином Леса во всей его высокой
доблести. Я поцеловала ее так, как нужно целовать, нежно и твердо, сжимая в
ладонях больших, чем мои, обнимая с силой большей, чем ее собственная, и оттого
только нежнее и заботливей. Я целовала ее так, словно она может разбиться от
прикосновения. А потом она прижалась плотней, ее магия полилась мне в губы, и
поцелуй стал совсем не таким осторожным, более уверенным. И на зов ее губ, на
приглашение нетерпеливых ее рук у меня на теле магия Леса рванулась в нее,
пронзила ее. Она оторвалась от меня и вскрикнула.
Наши силы пролились друг в друга, и несколько сияющих секунд
серебряный и белый свет смешивались, пока не стали одним огнем. Передо мной
сияло не ее лицо. Это лицо было юное, с копной каштановых волос и смеющимися
глазами – только оно тут же сменилось рыжеволосым и зеленоглазым, а потом с
волосами белыми как хлопок и почти такой же белой кожей. Женщина за женщиной
скользили у меня перед глазами, и я чувствовала, что меняюсь и сама. Выше
ростом, ниже, шире в плечах, с бородой, темноволосый, белокожий, темнокожий. Я
была множеством мужчин, всеми мужчинами, вообще не была мужчиной. Я была Летним
Королем и существовала всегда. И женщина передо мной была моя невеста и всегда
была ею. Вечный танец.
Первым напоминанием об этом мире, а не о том, стала боль в
коленках. Я стояла на каменном полу. Второе, что я поняла, – меня обнимает
женщина, гладит по волосам. Она прижимала меня так крепко, что я чувствовала у
груди ее груди, поменьше моих.
Андаис улыбалась мне. Она казалась моложе, хоть я и
понимала, что дело не в возрасте. Глаза у нее ярко горели, и вишневые губы
улыбались мне сверху, потому что на коленях она все равно была выше, чем я.
– Ты теперь здорова? – спросила она.
Как только она спросила, я поняла, что совсем забыла о
боли, – но я все же набрала воздуху проверить и почувствовала себя...
отлично. Нет, даже еще лучше.
– Да, – сказала я.
Улыбка ее растянулась чуть не до ушей. Андаис не улыбается
так широко.
– Погляди, что натворила наша магия. – Она махнула
рукой вокруг. Онилвин стоял на коленях со слегка затуманенным взором, но горло
у него было совершенно целое. Эймон сидел, и в груди у него не было никаких
ран. Дойл повернул ко мне прекрасное лицо и уважительно кивнул, скорее даже
поклонился.
– Они все здоровы.
Тайлер, человек, которого она едва не убила, смеялся и
плакал, стоя рядом с Мистралем. Наверное, он за всех сказал, когда произнес
сквозь истерический смех:
– Это было невероятно, просто потрясающе. Словно быть
светом.
Я снова посмотрела на Андаис. В глазах у нее появилось
расчетливое, внушающее тревогу выражение, и еще что-то непонятное было. Новое.
До меня дошло, что она так и держит меня в объятиях. Я попыталась отодвинуться,
но она не пустила. Мною больше не владел Бог. Мне нечего было ей
противопоставить – ни в физической, ни в какой иной силе.
Она улыбнулась мне так, как прежде улыбались только
любовники, и у меня мурашки по спине побежали от этой улыбки.
– Была бы ты мужчиной, я бы тебя за это допустила в
свою постель.
Я не знала, что на это сказать, но отвечать было нужно.
– Благодарю за комплимент, тетя Андаис.
Она склонила голову набок, как ястреб, выслеживающий мышку.
– Могла бы и не напоминать о наших родственных связях,
это тебя все равно не спасет. Как это в обычае у богов, мы нередко женимся на
родственниках или трахаемся с ними.
Тут она засмеялась, и смех звучал много приятней, чем я
когда-либо у нее слышала, – просто обычная ирония.
– Ну и вид у тебя! – И она рассмеялась снова и
отпустила меня.
Она встала и выпрямилась, и даже от этого простого движения
у меня кожу закололо магией.
– Мне настолько лучше!
Она посмотрела на меня и подала мне руку. Я взяла ее и
поднялась на ноги. Она держала мою руку обеими своими и очень серьезно на меня
глядела.
– Пойдем, Мередит, пойдем и убьем изменницу,
попытавшуюся околдовать королеву. Дойл говорит, что нам надо найти и убийцу,
покушавшегося на тебя.
Я задумалась, сколько же я пробыла без сознания. А вслух
сказала только:
– Как пожелает моя королева.
Она вдруг грубо притянула меня к себе, заломив мне руку за
спину.
– Я благодарна тебе, Мередит, очень благодарна за этот
магический дар, но не ошибись. Если мне покажется, что я смогу вернуть эту
магию, взяв тебя в постель, я так и сделаю. Если я решу, что смогу возродить
магию двора, послав тебя в объятия к кому угодно, – я тебя пошлю. Ты все
понимаешь?
Я сглотнула и сделала глубокий вдох, прежде чем ответить:
– Да, тетя Андаис.
– Тогда поцелуй свою тетушку.
И что мне было делать? Я прикоснулась губами к ее губам, а
она продела руку мне под локоть и потрепала меня по руке, словно мы были
лучшими подружками.
